Книга 7. Дорога в бесконечность

-А разве сейчас вы чего-то боитесь? У вас есть причина для опасений? Мне говорили, что лишенные дара стали относиться к колдунам иначе...

-После того, как ты их спас? Конечно. Для них ты стал богом. Богом солнца.

-Что? - он вздрогнул, внутренне напрягся, чувствуя что-то неладное.

-Ну да, - девочка хихикнула. - Они ведь всегда верили в бога солнца. Доброго и заботливого. А после того, как ты у них на глазах уничтожил само Зло, решили, что ты... Ну... - она замешкалась, поморщилась, силясь вспомнить те мудреные слова, которые слышала в разговорах взрослых. - Что ты... Воплощение бога среди людей!

-Это не так.

-А они верят. И хорошо. Потому что пока верят, не обижают нас. Но потом... Долго ли продлится их признательность? Что будет с нашими потомками? - эти слова были слишком сложны и умны для маленькой девочки, но она так часто слышала их, что не просто выучила наизусть, но и почти убедила себя, что поняла.

-Взрослых это беспокоит? - не спуская с собеседницы внимательного взгляда задумчивых глаз, спросил колдун.

Полеся, вздохнув, кивнула:

-Если бы земля замерзла и только наша сила согревала бы ее, лишенные дара всегда бы дорожили нами. И можно было бы не бояться, что в грядущем случится что-то... Что-то вроде Падения.

-Не жалей о том, что все иначе, девочка, - качнул головой Черногор. В его голосе была та задумчивость, которую обычно несут с собой тяжелые воспоминания. - Мир, о котором я рассказывал тебе, приближался к концу, когда без дороги, без испытаний наделенных даром в нем становилось все меньше и меньше... Прости, - заглянув малышке в глаза и заметив в них страх, проговорил он, - я не должен был говорить тебе этого, пугая душу, когда ты все равно не сможешь понять...

-Но я запомню. И расскажу взрослым. Они могут понять, но ничего не знают, потому что ты не рассказываешь им.

Несколько мгновений он смотрел на нее, ничего не говоря. Эта малышка... Ему было легко с ней говорить. В отличие от других, когда даже те, кто прежде понимал его с полуслова, полувзгляда, теперь, казалось, говорили совсем на другом языке. И поэтому он продолжал, питая разговор словами, словно поленьями костер, который без этого бы уже отгорел.

-Ты умна не по годам, Полеся.

-Это плохо? - она сжалась, вновь делаясь похожей на испуганную пичужку.

-Нет, конечно, нет, просто... Ты очень похожа...

-На эту девочку, о которой ты говорил? На девочку из твоего сна?

-Из сна...

-И какая она была? - для нее все это было похоже на одну из сказок, которые она так любила.

-Она... - начал он, но потом замолчал, поджав губы. - Прости, милая, я не могу. Это не правильно говорить о ком-то за спиной.

-Но ее ведь нет на самом деле! Она - только сказка! А для чего еще нужны сказочные девочки, как не чтобы о них рассказывали!

-Все так, милая. Но... Видишь ли, для меня тот мир совсем не сказка. Он кажется мне настоящим.

-Даже более настоящим, чем наш?

-Да, милая. Увы, это так. Мне... Мне трудно отказаться от того, во что я так долго верил, и поверить в то, о чем с таким трудом заставил себя забыть.

-Но ты мечтал вернуться, да? Мечтал?

-Конечно. Разве можно не желать возвратиться домой?

-Это хорошо! - ее лицо расплылось в довольной и счастливой улыбке.

-Почему, милая?

-Значит, ты любишь этот мир. И нас.

-Мне... - он на миг закрыл глаза, что было сил сжал губы. В конце концов, сколько можно сражаться с самим собой и со всеми вокруг, отвергая реальное и держась за невозможное? Скольких бед и трудностей можно было бы избежать, прими он сразу же мир снежной пустыни! К чему же дважды совершать одни и те же ошибки, мучая себя и окружающих? - Мне просто нужно немного времени, милая. Совсем немного.

-Чтобы по-настоящему вернуться к нам?

Он кивнул.

-Ты не сердишься на меня?

-Нет. Почему я должен на тебя сердиться?

-Ну... Этот разговор... Воспоминания... Они, должно быть, причинили тебе боль... Я знаю, так бывает. Вот я. Когда я думаю о маме с папой... - не договорив, Полеся всхлипнула.

-Не плачь, милая, - он хотел взять ее за руку, успокаивая, но не смог даже шевельнуться, когда налившееся тяжестью тело совсем перестало его слушаться. И ему ничего не оставалось, как уповать на то единственное, что было ему верно - голос. - Все будет хорошо. То, что произошло когда-то, осталось в прошлом.

-И ничего такого вновь никогда не повториться? Я... Мои дети не станут плакать, вспоминая обо мне, как я плачу над памятью родителей?

-Я сделаю все, что смогу, чтобы этого не случилось.

-И я... Я буду жить долго и счастливо? Как в сказке?

-Это ведомо лишь богам - длина пути и мера счастья.

-А ты? Люди считают тебя богом. Может быть...

-Нет, - он прервал ее, наверное, резче, чем ему хотелось, чем он должен был. О чем тотчас пожалел, увидев, как в испуге отшатнулась от него малышка. - Я всего лишь человек. Как ты. Как Дубрава...Но... Верь в лучшее, девочка. И все будет хорошо.

-Не сердись на меня! Я... Я опять, наверное, сказала что-то не то...

-Неужели я в твоих глазах так строг, что могу наказать всего лишь за слово?