Книга 9. Пожиратель Драконов. Часть 3

— То, что в стане наших врагов разлад, нам определённо на руку. Но я очень боюсь, как бы на фоне этого конфликта что-нибудь не произошло с Моланной.

— Когда Синорд сказал, что её схватили, чтобы принести в жертву, он ещё был в своём уме. Так что в момент его побега её жизни вряд ли что-то угрожало. Но мы не в курсе, сколько времени прошло и как могли измениться их планы. Вполне возможно, что её прямо сейчас привязывают к какому-нибудь каменному жертвеннику!

— Успокойтесь, молодой человек, — Кассий тоже встал и положил руку мне на плечо. — Я тоже уже показал свою злобу, но этим всё-таки делу не поможешь.

Сам того не заметив, я начал испускать столько мировой ауры, что она просочилась в голос против моей воли и пока я был в человеческой форме. Гнев клокотал внутри, сжигая внутренности похлеще любой жизненной энергии.

— Единственное, что может меня успокоить, — пробормотал я, не в силах разжать зубы, — это медленное пожирание всех, кто посмел поднять на неё руку или лапу. Заживо. Чтобы ублюдки видели, как их тела постепенно исчезают у меня внутри. Нельзя терять ни секунды. Отправляемся прямо сейчас! Где находится эта ваша твердыня?

— Я поддерживаю ваш настрой, молодой человек, но для начала нужно подготовиться. Провести разведку, собрать силы, составить план. Мало какие войны заканчиваются за один день.

— Подготовка? — я снова почувствовал, как внутри закипает гнев. — ПОДГОТОВКА, СУКА⁈ А ты не думал, старый идиот, что, пока ты будешь корпеть над планами и объявлять общий сбор, её могут убить? Изнасиловать? Принести в жертву чему бы там ни было? Или ещё что-то такое, о чём мы не в курсе или даже представить не можем⁈

— А лучше, чтобы мы заявились туда, накинулись на неизвестного врага и бесславно полегли, не сумев вообще ничего для неё сделать⁈ — он тоже явно был зол.

Вот только если моя ярость питалась решимостью и питала её в ответ, то его злоба исходила из страха, и, чем больше он злился, тем страшнее ему было. Пожалуй, мне всё-таки стоило сделать скидку на то, что, в отличие от меня, последние годы жизни старика были вполне мирными.

— Кассий, — начал я, постаравшись немного успокоиться. — Вы сказали, что что-то поняли из нашего «спарринга». Если это действительно так, то вы поймёте меня и не станете пытаться «подготовиться как можно более тщательно».

— Подготовка — это… — начал было старик, наставительно подняв палец, видимо почувствовав, что я начал уступать.

Я его бесцеремонно прервал. Похоже, мягкая тактика тут не работала.

— Это твоя дочь, идиот! — рявкнул я так, что он аж вздрогнул. — Я знаю все твои доводы. Возможные риски, последствия недостаточной подготовки, отсутствие сведений о враге и прочая невероятно полезная и высокопарная чушь! Я не знаю твою жизнь, не знаю, через что тебе пришло пройти и что испытать, не знаю, почему ты так трясёшься насчёт того, что надо действовать наверняка и с максимальным шансом на успех. И, если честно, мне плевать. Потому что я знаю ещё кое-что. Если мы отправимся спасать Мо сейчас, то, возможно, погибнем все трое. Но если мы промедлим и, вызволив её, узнаем, что с ней что-то сделали, её, моя и твоя сохранённые жизни превратятся в ад.

— Разве жизнь в любом случае не лучше смерти? — тихим, но твёрдым тоном спросил Кассий.

— Ты столько прожил и по-прежнему боишься умереть больше, чем жить в агонии? Я уже чувствую, как меня сжигает изнутри ненависть к самому себе за то, что я стою тут и препираюсь с тобой вместо того, чтобы нестись в Драконий Трон. Уверен, где-то под шелухой из перестраховки ты чувствуешь то же самое. Действительно не понимаешь, насколько хуже станет, если эти мысли претворятся в жизнь? Как ты будешь смотреть в глаза своей дочери?

— Мне хотя бы будет, куда смотреть, — скрипнув зубами, ответил старик. — Если она выживет. Разве наши мучения не будут стоить её жизни?

— Если бы дело было только в мучениях, — вздохнул я. — Ты подумал, что будет её ждать, если мы опоздаем? Каково ей будет понимать, что ты не спас её, не защитил, не уберёг — и всё только потому, что хотел подстелить себе соломки? Хотя я не знаю, что изменится в будущем, но сейчас именно ты для неё самый важный человек. Не я, несмотря на всё, что было. И что она будет думать и делать, когда окажется, что самый важный и близкий человек просто предал её⁈

— Не подменяй понятия! Я её не предавал и не собираюсь! Я сделаю всё что угодно ради неё!

— Ради неё или ради себя?

Его будто плетью ударили.

— Что… что ты такое говоришь?

— Ты не хочешь её потерять. Насколько я понял, то, что ты её удочерил — огромное исключение и до сих пор ты никогда так не делал. И я вряд ли смогу понять те чувства, что ты испытываешь по отношению к ней. Так что не ври хотя бы самому себе. Ты хочешь перестраховаться и спасти её именно потому, что не переживёшь такую потерю. А что при этом придётся ей пережить — это уже вопрос второй.