Книга алхимика

— Самуил, — медленно проговорил мой друг, — ислам, христианство — какая разница? Я проклят и теми, и этими. У меня руки в крови, и ее не смоешь ни в церкви, ни в мечети. Невинные женщины, дети… приятели с рынка, которых я знал с детства… Норманны изрубили их мечами, норманны, которых привел сюда я. Помнишь мою наложницу Феодосию? Мне удалось отыскать ее тело. Ее изнасиловали, как и всех остальных женщин в городе, а после пехотинцы, которые надругались над ней, приказали ей спеть для них. Но она не могла, она же была немой. Ее закололи копьем, вогнали его ей между ног. — Слезы струились по щекам Паладона. — Вот к чему приводит ненависть и слепая жажда мести. — Мой друг бил кулаком в ладонь. — О, как же я мечтал убить Азиза! Но его смерть не вернула бы мне Айшу. После того, что случилось в Мишкате, я даже не могу заставить себя ненавидеть его. Я причинил не меньше зла, чем он.

— У меня есть для тебя весточка от него. Он хочет все исправить.

Паладон уставился на меня ничего не выражающим взглядом, тяжело вздохнул, сел на поваленное дерево и, понурившись, закрыл лицо руками.

— Поздно, слишком поздно. Пусть сам думает, как заставить замолчать голос совести, — буркнул он, — мне достаточно мук моей совести.

— А еще я принес тебе весточку от Айши, — добавил я.

Лицо Паладона исказилось от гнева.

— Самуил, кроме тебя, у меня нет друзей. Я верю в твою честность. Именно поэтому я пришел на встречу. Догадываюсь, что ты собираешься передать мне некое предложение. Оно меня не интересует, но я его выслушаю только ради тебя. Прошу лишь об одном: не смей глумиться надо мной, поминая Айшу. И еще, умоляю, не лги мне. Она для нас всех считай что мертвая. Весточек из Маракеша быть не может.

Сунув руку в сумку, я достал письмо и, не говоря ни слова, протянул его Паладону. Затем повернулся и пошел прочь, остановившись у водопада. В лицо мне летели брызги, капли бежали по щекам, словно слезы. Каменная Дева будто в изумлении взирала на меня.

Когда Паладон меня позвал, я подошел и поведал все от начала и до конца. Грустный получился у меня рассказ. Он слушал молча, опустив голову, застонав, лишь когда я упомянул о том, как сидел в темнице с Саидом и как наш учитель там умер. Мой друг едва удостоил взглядом письма Азиза и Хазы, а к поддельной карте вообще не проявил интереса.

Когда я закончил, он встал и принялся ходить у водопада.

Так прошло около получаса. Наконец Паладон произнес:

— Уже поздно. Мне пора возвращаться в мечеть. Вдруг мои телохранители хватятся меня? Прости меня, Самуил. Не так я рисовал в мечтах нашу встречу. — В его глазах я увидел смятение. — Встретимся… встретимся завтра в это же время. Если хочешь… если хочешь, можешь укрыться в тоннеле. Там у самого входа есть запасы воды и ниша, в которой можно развести костер. Я покажу тебе, как поднимать лестницу. Даже если кто-то наткнется на ваших лошадей, вас самих ни за что не найдут.

— Так ты решил сразу не отметать предложения Азиза?

— Да, но мне нужны сутки, чтобы все тщательно обдумать.

Я с облегчением вздохнул. Меня снедал еще один вопрос, который буквально рвался наружу.

— Письмо Айши. Я его не читал. Она… Что она?..

— Пишет, что ненавидит меня, — бесстрастным голосом ответил Паладон. — Считает, что ее ребенок — это ее ребенок, а я вроде как тут ни при чем.

Ответ меня ошеломил, хоть я и знал, что, попросив Айшу написать письмо, мы сильно рисковали. Я надеялся, что ее отношение к Паладону изменится после того, как Азиз поговорит с ней.

— Тогда почему ты?.. — промямлил я.

— Потому что письмо, дружище, доказывает, что ты говоришь правду, — Паладон с грустным видом мне подмигнул. — Помнишь, я как-то раз сказал тебе, что никогда не сдамся и не отступлюсь? Помнишь? Возле фонтана во дворе дома Салима. Да, обстоятельства не назовешь идеальными, но главное, она жива, и, быть может, я снова имею право на надежду. Зови своего спутника. И скажи ему, пусть тащит сюда рыбу, если хоть что-то поймал.

Весь день мы просидели в небольшой пещере в скале. Около полуночи в глубине тоннеля показались отблески факела, и вскоре перед нами предстал Паладон. Он принес с собой целую корзину с провизией, которую вручил Давиду, а мне передал охранную грамоту, скрепленную печатью самого герцога Санчо. Пока Давид жарил оставшуюся с прошлой ночи форель, Паладон шепотом рассказывал мне о сегодняшних своих похождениях.

— Я встретился с Санчо и Элдриком. Показал им карту. Они, конечно, спросили, откуда она у меня. Наврал им с три короба. Сказал, что ты подошел ко мне на базаре. Был переодет нищим. Карта была в кожаном кошеле, который ты сунул мне в руки, пока телохранители считали ворон. В кошеле также было от тебя письмо. В нем ты объяснял, как выйти с тобой на связь. Подделать его не составило никакого труда, я помню твой почерк. Кстати, должен сказать, ты — страшный жадюга: за свою помощь потребовал себе полное прощение и десять тысяч дирхамов в придачу. Вроде бы они поверили. Санчо не мог скрыть своего восторга, но Элдрик куда более осторожен. Он хочет побеседовать с тобой лично.