Книга Астрид (СИ)

Можно сходить на рынок, но еще слишком рано для сообщения от Кэтрин. Но даже если и так, я смогу подышать свежим воздухом и успокоить мысли в голове.Я никогда не была на рынке в этой части города, но я знаю, где это. Я выбираю долгий путь, поэтому я иду мимо дома президента. Сегодня теплый, солнечный день, и немногочисленные люди медленно прогуливаются по тротуару и катаются на велосипедах.

Некоторые из них украдкой поглядывают на меня, заставляя меня нервничать. Я опускаю голову

вниз и использую свои волосы, чтобы скрыть лицо.Дом президента темный и словно безжизненный. Только один человек работает на лужайке, толкая тачку мульчи. Я останавливаюсь и хватаюсь за железную решетку. Интересно, Иккинг сейчас внутри дома и разговаривает со своим отцом, как разговариваю я со своим? Когда

садовник бросает на меня взгляд, я отпускаю забор и отхожу.

Я чувствую запах рынка до того, как вижу его. Запах яблок, перезрелых овощей, свежей земли плыл по воздуху, и мое горло сжимается от тоски по рынку недалеко от дома моей семьи. Я

скучаю по нему даже больше, чем по мой дому. Я всегда чувствую себя комфортно там, где все знают меня по имени. Мой отец, хоть и был лидером в нашей части города, всегда была

замкнутым, держа нас с Кэтрин дома. Он верил в домашнее образование, и никогда не поощрял дружбу с другими детьми. Но на рынке я чувствовала себя частью какого-то большого сообщества, которое заботилось обо мне.

Но этот рынок, хоть и не отличался от моего, все равно был другим. Палатки больше и ярче, и все продавцы мне незнакомы. Никто не хамит мне, но я знаю, что они следят за каждым моим шагом. Женщина в платье протягивает мне булочку, когда я прохожу мимо ее стола.

— О, нет, — говорю я, качая головой. — Я ничего не покупаю.

Она улыбается.

— Без оплаты. Наслаждайся, — говорит она, и я понимаю, что невежливо отказываться. Я беру выпечку из ее рук.

— Спасибо, — говорю я и улыбаясь.

— Не за что, миссис Хеддок, — говорит она, и улыбка сползает с моего лица. Они собираются дарить мне подарки? Вот что значит быть женой Иккинга: все будут задабривать меня только потому, что у меня его фамилия? Вот так живет Иккинг? Берет все, что ему дают без всякий мыслей и сожалений?

Я отдаю булочку маленькой девочке, которая смотрела на меня восхищенными глазами.

Затем я прохожу через толпу и подхожу к небольшой палатке в конце ряда. Пожилой мужчина продает разные приправы и варенье в красивых баночках с разноцветными веревочками на крышках.

— Привет, — говорю я. Я притворяюсь, что изучаю банку горчицы.

— Привет, — говорит он в ответ, глядя на толпу позади меня. — Чем я могу вам помочь?

— одна его рука была забинтована.

— Нет, — я поставила банку с горчицей обратно. — Просто смотрю, — я выразительно смотрю на него, и он осторожно покачал головой. Нет сообщений от Кэтрин. Я знала, что так

будет, но все равно по моим венам бежит разочарование, и я расстраиваюсь. Но я не могу позволить себе унывать. Она свяжется со мной, когда придет время. До тех пор, я должна выяснить, как играть в жену Иккинга так, чтобы он верил.

В шесть часов его нет дома. Я сделала яичницу полчаса назад, и теперь она застыла на плите. Я даже не могу обидеться или разозлиться, ведь я не спросила у него, куда он ушел и когда вернется.

Я начинаю накрывать на стол, потому что не знаю, чем еще заняться. Когда входная дверь открывается, я подхожу к плите и снова включаю конфорку.

— Привет, — кричу я, — Я здесь, — я морщусь, понимая, как глупо это звучит.

Он не отвечает, но я слышу его шаги в гостиной.

— Привет, — говорит он с порога кухни. Вчера я не заметила, какой у него глубокий и задумчивый голос, пока пыталась успокоить свои нервы.

— Я приготовила ужин, — говорю я, глядя на него. Он облокотился на косяк двери,

скрестив руки на груди. Он одет в темно-серую футболку и потертые джинсы, и он выглядит более комфортным в повседневной одежде, так же, как и я. Его густые темные волосы в беспорядке, словно он проводит по ним рукой каждые несколько минут. Я возвращаю свое внимание к яйцам и пытаюсь отклеить их от дна сковородки.

— Я надеюсь, что ты голодный, — говорю я. — Потому что я очень. Я почти ничего не ела сегодня, — слишком быстро и слишком нервно говорю я.

Он не отвечает. Я еще раз смотрю на него, и он мне улыбается.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, наконец.

— Готовлю, — говорю я, кусая губу. Я пытаюсь, по крайней мере. Почему он не может просто сделать что-нибудь? Он до сих пор не оправдал мои ожидания. Он молчит, не трогает меня, даже сочувствует, по-моему. Внезапно я чувствую волну гнева на сестру. Она должна была сказать мне, как вести себя с парнями.

— Хммм… — это все, что он говорит. Тишина окутывает нас, и я не знаю, как ее прервать.

Я резко кидаю деревянную лопатку в сковороду, и горячие кусочки яиц разлетаются во все стороны и попадают мне на руку. Кожу обжигает, и на глазах выступают слезы.

Он подходит ко мне сзади и выключает конфорку. Он кладет руку на мое плечо, и я очень стараюсь не вздрогнуть.

— Давай, — говорит он. — Пойдем, сядем.

Я оборачиваюсь, пытаясь состроить беспокойство на лице.