Книга Азраила

Проклятые наручники снова активировались, когда я дернулась вперед, пытаясь оттолкнуть его от кресла. Он смотрел на меня, казалось, целую вечность. Я расслабила руки, мои запястья снова с силой притянуло к стулу, боль пронзила мои мышцы. Он перетасовал бумаги, прежде чем положить несколько из них передо мной.

– Я согласен с тем, что ты сказала ранее, – у каждого есть своя слабость.

Он говорил мягко, почти шепотом.

– И я полагаю, что у тебя тоже она есть. Не припомню, чтобы Иг’Моррутены сидели и обедали с простыми смертными, но она не такая, как ты.

Я несколько раз моргнула, пытаясь оставаться спокойной и не показывать ужас, охвативший все мое существо.

Он достал еще несколько фотографий.

– Итак, расскажи мне, на кого ты работаешь и кем тебе приходится эта женщина? И, пожалуйста, не лги.

Я вперилась в него взглядом.

– Иди к черту.

На его лице отразилось замешательство. Я закатила глаза и рявкнула Логану:

– Переведи ему это.

Когда он это сделал, ноздри Лиама на долю секунды раздулись, словно раньше никто не осмеливался говорить с ним таким тоном.

– Если ты не ответишь, мне придется спросить ее лично.

– Подойди к ней, и я обещаю, что это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни, – прорычала я, натягивая свои оковы.

Я почувствовала, как мои клыки вырастают, а глаза наливаются алым светом.

Воздух в комнате становился все более сдавленным, огромное и угнетающее напряжение нарастало с каждой секундой. Буря во плоти; сейчас это была наиболее точная характеристика Лиама.

– Ты мне угрожаешь? – спросил он, и его глаза стали полностью серебряными.

За последние несколько часов я возненавидела этот цвет, и знала, что он будет преследовать меня в кошмарах до конца моих дней.

– Знаешь, обычно я предпочитаю быструю смерть. Мои фавориты – быстрое перерезание горла или сжигание заживо, – прошипела я. – Но что касается тебя… Я собираюсь уделить тебе время. Я собираюсь причинить тебе такую боль, которую ты не можешь себе представить, и смеяться, пока серебро в твоих глазах медленно затухает.

Он выдержал мой взгляд. Никто не говорил, никто не двигался. Он повернулся к столу и сел. Прошло мгновение, прежде чем напряжение в комнате рассеялось. Серебро в его глазах исчезло, сменившись обычным оттенком серого. Я едва не рассмеялась, подумав о том, насколько странным и непредсказуемым был этот человек.

– После множества неудачных налетов на наши храмы я могу сделать вывод: вы ищете одну из наших реликвий. Пожалуйста, расскажи об этом подробнее.

Я этого не сделала.

Я молчала, когда он спросил, что мы ищем, и не ответила, когда он спросил, откуда я или на кого работаю. Он задавал вопрос за вопросом, час за часом, и я снова и снова горела заживо. Я не могу вспомнить, какой из вопросов окончательно меня вырубил, но в тот момент я почувствовала покой.

Как странно.

13. Дианна

Я не знала, сколько прошло дней, часов или недель. Все, что я знала, – боль. Он задавал одни и те же вопросы. Я не отвечала, и меня охватывал огонь. Это было похоже на электричество, бегущее по моим венам, проникающее в каждый уголок моего тела. И его неотрывный взгляд. Ненависть, чистая и незамутненная, росла во мне с каждым мгновением агонии.

Иногда я не кричала, пытаясь отвлечься, представляя, как вырываюсь на свободу и отрываю ему голову. Я представляла, как его кровь окрашивает комнату, создавая шедевр более изысканный, чем может себе представить самый именитый художник. Я мечтала сбежать из этого проклятого места к ней, к моей семье. Она была единственным, что делало меня смертной, даже если прямо сейчас она меня ненавидела. Именно тогда я закричала – я знала, что не могу раскрыть единственную правду, которую он хотел знать. Он хотел знать все о ней. Он хотел найти способ контролировать меня.

В прошлом столетии Каден делал то же самое, и я не променяю одного хозяина на другого. Итак, я позволила Лиаму мучить меня и слушала, как он повторяет одни и те же вопросы, не надеясь на ответ. В конце концов комната стала казаться мне почти черной. Мое тело грозилось сдаться. Я не знала, сколько времени осталось, прежде чем один из этих разрядов меня убьет. Это не имело значения, пока она была в безопасности. Это было моей единственной мыслью перед тем, как тошнотворный жар просочился во все поры и тьма меня поглотила. Там, в пустом безвоздушном пространстве, мой разум отвлекся, чтобы вновь пережить дни, предшествовавшие этому.

* * *