Книга Бекерсона

Так, он обнаружил на своем столе эту — по времени скорее всего после возвращения из порта, но никак не раньше — прежде неизвестную ему, новую книгу. Как он убедился впоследствии, в сюжетном плане это был мономанический взгляд на ничем не мотивированное преступление, причем поначалу его шокировало то, что некто… очевидно, какой-то незнакомец, проник в его квартиру и в отсутствие его, Левинсона, по-видимому, оставил тут эту книгу, книжку карманного формата. Судя по всему, этому чужаку был известен его ритм жизни, а именно то, что хозяина не оказалось дома, из-за чего тот преспокойно завладел его жизнью, в то время как сам он, Левинсон, избавлялся в метро от своих невидимых преследователей, — вообще говоря, вся эта история производила более чем комическое впечатление.

Потом все происшедшее представилось ему таким образом, что именно в то время, когда он завершал свою поездку… эти люди преспокойно разгуливали по его квартире, рассиживаясь здесь, по-хозяйски выглядывая из его окон, причем он нисколько не сомневался, что, перемещаясь осторожно и в то же время бесцеремонно, они невозмутимо рассматривали все вокруг, не оставив после себя никаких следов вероломного вторжения, не считая этой самой книжки. Он немедленно все просмотрел и проверил: в квартире все осталось как было, ему показалось, что никто ни к чему даже не прикоснулся. Удивило лишь обнаруженное им это издание — «Горная книга» Кремера, на которую, как ему снова пришло в голову, он фактически уже не однажды обращал внимание и которая уже давно вызывала его интерес. Ему казалось, что эта книга что-то источает. И в авторе, и в названии было нечто обетованное. Собственно говоря, ему давно хотелось ее прочесть. И вот она как бы сама по себе лежала перед ним — узенький легкий томик литературной серии. Такой желанный на первый взгляд, и хотя поначалу он даже не понимал (может, не хотел признаться в этом самому себе?), откуда вдруг свалилось на него это сокровище, тем не менее до него дошло, что в столь неожиданном появлении книгискрывалось явное побуждение к немедленному прочтению этого томика.

И тем не менее вначале он отнесся к этой книге с недостаточным вниманием. Он еще долго размышлял о том, у кого мог оказаться ключ от входной двери и как вообще могло произойти безмолвное вторжение в его квартиру. Несколько раз все тщательно проверил, но ответа не нашел. В квартире все осталось по-прежнему, неизменно, если не принимать во внимание книгу, которая еще не читанная и совсем новенькая неизвестно почему продолжала лежать на его столе (после того как он наткнулся на нее) и оттуда как бы пристально поглядывала на него. Ему пришла в голову мысль заменить дверной замок. Он даже зашел в слесарную мастерскую (где получил подробную информацию на этот счет), но еще в мастерской на Ост-Вест-штрассе отказался от этой идеи. Дело в том, что пока мастер пытался объяснить ему преимущества и недостатки разных предохранительных устройств, до его сознания дошло, что ему этого совсем не требуется, что он вполне обойдется без новой защищенной от взлома системы (как забавно пробовать отгородиться от необходимости с помощью автоматического замка с секретом!), что он, как раз наоборот, всегда стремился к открытости в общении с этими людьми, его друзьями, и что его даже устраивало вторжение в собственную квартиру. Он, Левинсон, стоял посреди магазина, выслушивая аргументы несомненно любезного продавца, размышляя лишь о том, как незаметно выбраться из этого идиотского помещения, заваленного всякими засовами, дверными коробками и дверной арматурой. Просто до него вдруг дошло то, что, по сути дела, он уже давно знал и подозревал: он ведь даже хотел, чтобы они, тот самый или та самая, то есть его тайные менторы, в любое время могли появляться в его квартире, он был готов добровольно подставлять себя опасности, полагая, что в результате именно этот допуск, эта открытость позволяли ему ощутить свое превосходство. Не запираясь в квартире, он мог поразить противную сторону тем, что играет с ними открыто и к тому же фактически вызывающевтемную. Итак, он выбросил из головы идею приобрести новый дверной замок, правда, хотел еще раз подумать, но так ничего и не решил, что однозначно подталкивало к выводу о его серьезности как противника: смотрите, я готов вступить в игру и бросаю вам вызов. Между тем на первых порах новая книга все еще не привлекала к себе особого внимания. Мало того (прямо триумф, уже какой по счету), она продолжала сиротливо лежать на его рабочем столе, словно обращаясь к ним: вот посмотрите, до вас мне и дела нет, подсовывайте что хотите, а читаю я (и вот полюбуйтесь, жив-здоров) только то, что мне самому по сердцу и по душе.