Книга без названия

Тут церемония подоспела, а мне как назло стало скучно. К тому же еще у меня два шара было, веревкой связанные. Как специально я с ними дня два ходил, голову ломал, куда бы их приспособить, а тут как раз меня и осенило. Ну как иногда бывает, немного не ко времени, но я так своей идеей загорелся, что не до церемоний тут. Поспешил, как ошпаренный веселить своего любимого монарха. К члену обнаженному шары привязал и поспешил. Как известно, дорога в ад устлана благими намерениями.

И вот, представьте полный зал народу, два великих монарха лобызаются прилюдно, благодать великая в воздухе висит, епископ Ромуальд четки перебирает. И тут, чу, звон бубенцов, и появляется ваш покорный слуга с шарами. Подходит к епископу, становится рядом с самым благочестивым выражением на лице и начинает потихоньку в такт епископским четкам постукивать шариками. Оцепенел народ, озадачился поголовно. Короли поцелуй свой прервали и глядят на меня дурака. Епископ сознания остатки своего старческого терять начал, а я стою себе, знай шариками стук-стук – аминь, стук-стук – аминь…

Спасибо, стажа вовремя сориентировалась, выволокли меня из зала, пинков надавали. Понятное дело работа у них такая, и у меня тоже работа, весели их, а потом пинки от них же получай.

Ромуальд, зараза, меня и благословил напоследок…

Вот тут-то в моей башке дурацкой все на место и стало. Вот чего, значит, духи за меня взялись грешного, вот, значит, кому я своим приключением потусторонним обязан. Ох и не люблю я этих церковников с их штучками, ох и не люблю.

«Возлюби бога внутри себя, но не люби служителей культа Господа нашего», – любит говорить мой дружок Тимофей с паперти церквушки святого Патрика. Умнейший человек, между прочим, хоть и нищий. Надо бы с ним покалякать, может совет даст. Точно!

С этими мыслями я спрыгнул со стены. Не наружу конечно, дурак дураком, но не до такой же степени! И поплелся разыскивать Тимофея.

Кто-кто, а Тимофей знал толк в потусторонних заковырках, не зря же он под церковью живет, всего навидался и наслушался. Я погрозил кулаком невидимому духу, смутившему мое существование, и пошел расставлять точки над «и».

Тимофея я отыскал там, где и рассчитывал отыскать, на ступеньках. Он задумчиво смотрел куда-то вниз и ковырялся пальцем в носу. Занятие довольно серьезное и чреватое всяческими травмами, если человека отвлечь неожиданно. Потому я стал так, чтобы тень моя упала перед Тимофеем, и он смог не спеша отвлечься от процесса и медленно перевести внимание на мою особу, что он и сделал.

– Знаешь, – произнес Тимофей вместо приветствия, – я вот сижу тут и думаю, сколько все-таки разных людей на свете живет, а какают все одинаково! Ты представляешь?

Я восхитился глубиной этой мысли и даже забыл о своей проблеме. «А ведь действительно, – подумалось мне, – и принцы и принцессы, шуты и архиепископы, и даже мой любимый король Георг, не говоря уже о философствующем Тимофее, все одинаково совершают сей обряд. Снимают портки, садятся…»

– Нет, – я помотал головой, отгоняя видение, – епископ Ромуальд это делает иначе… Его наверняка поддерживают херувимы…

– Не богохульствуй! – строго погрозил пальцем Тимофей. – Пошли!

– Куда?

– Узнаешь, – кряхтя, Тимофей поднялся, упаковал свой мешок и поковылял прочь от церкви.

Мне оставалось только молча присоединиться к нему. Мы представляли живописную парочку, многие на нас оглядывались.

Привел меня Тимофей в кабак, так я и думал. Ну что ж, кабак так кабак. За бокалом вина мне проще будет собраться с мыслями и поведать товарищу о постигшем меня несчастье.

Тимофей был задумчив и неразговорчив. Выпив по паре порций прескверного напитка местного приготовления, Тимофей открыл причину нашего с ним здесь нахождения. Заговорщицки нависнув над столом и кося глазом куда-то в закопченный угол, он произнес:

– Там сидит маньяк! – после чего взъерошил свою бороду.

– Ну и что? – удивился я.

– А то, что сегодня полнолуние, и он будет убивать свою очередную жертву. Я точно знаю. Мы должны спасти грешную душу.

– Чью? – недоуменно поинтересовался я.

– Дурак, – сплюнул Тимофей, – маньяка, разумеется.

– А…

Я не знал, чего говорить, похоже Тимофей был на своей волне. Время от времени он становился эдаким защитником человечества и старался спасать всех и вся. Не дай вам бог мешать Тимофею в этот момент.

Маньяком оказался лавочник с соседней улицы. Выпивоха он был и сволочь. Я бы ни за что не стал его спасать, но Тимофей был при своем мнении.

Дождавшись, когда лавочник выпьет свою норму, мы вышли из кабака и поплелись за ним. Впереди нас, шагах в тридцати шел какой-то человек в темном плаще, за ним, распевая во все пьяное горло, шатаясь, ковылял лавочник. А за ним, прячась в тени домов, крались спасители маньяковых душ.

– Сейчас, сейчас… – шептал Тимофей.

Я не понял, что он имел в виду, то ли то, что маньяк сейчас совершит свое злодейское нападение, то ли то, что его сейчас стошнит. Стошнило Тимофея, и он долго блевал в канаву. Лавочник почти скрылся из виду, но мы слышали его пение и продолжили свой путь на слух. Меня тоже мутило довольно сильно.