Книга без переплета

Михаил Анатольевич некоторое время соображал, что тот имеет в виду, потом послушно напряг воображение. Даже глаза снова зажмурил для большего эффекта. Он знал только одно место, где находились ворота в другой мир, и попытался представить себе его. И что-то такое получилось... Во всяком случае, открыв глаза, он увидел то, что уже видел однажды ночью в Муромских лесах - поляну, окаймленную елями, костер, ночное небо, усеянное звездами. Под ногами была трава. В воздухе витал терпкий, живой запах леса и дыма.

А у костра сидел человек. Чем-то он был похож на Ловчего и одет так же, в брезентовый плащ и высокие сапоги - по-видимому, воображение у Михаила Анатольевича было все-таки не очень развито... Но в отличие от призрачного охотника у этого человека имелось лицо, и лицо это производило приятное впечатление - здешний стражник приветливо улыбался, хотя и смотрел на них весьма пристально.

- Здравствуйте, - первым заговорил он. - Какие гости!

- Привет, - отозвался Ловчий, подходя поближе.

- Привет, коллега, - пискнул Пэк и без приглашения юркнул в костер.

Стражник поднял брови и вопросительно поглядел на Ловчего.

- Мы тоже из Стражи, - пояснил тот, усаживаясь на землю у костра. - А это с нами - парочка смертных.

- Вижу, - сказал стражник. - И что же вам понадобилось у ворот темного мира?

- Да пройти в них, братец, только и всего, - весело сказал Ловчий, и оба они засмеялись, как над доброю шуткой. И Пэк присоединил к их смеху свой серебряный колокольчик.

Михаил Анатольевич осмелел, взял за руку застывшую, как изваяние, Фирузу и подвел к костру. Стражник лишь мельком посмотрел на них и вновь обратил к Ловчему уже несмеющийся взор.

- Ну, - сказал он, - объяснись, приятель!

Вместо ответа охотник вынул из кармана плаща плоскую металлическую пластинку, выточенную в форме многолучевой звезды, блеснувшую золотом в свете костра, и протянул ее на ладони. Стражник, не прикасаясь, несколько секунд пристально всматривался в нее, затем кивнул.

- Ладно. Тебя и саламандру могу пропустить. А смертных...

- Ради него идем, - Ловчий указал на Овечкина. - Как сопровождающие. На нем заклятие лежит, которое можно снять только в вашем темном мире. Он, видишь ли, беглую душу - самого Хораса - обратно заточил.

Стражник повернул голову и на несколько секунд вперил в Михаила Анатольевича свой пристальный взор. И Овечкину сделалось вдруг ужасно неуютно и захотелось, чтобы тот отправил его вон отсюда, сейчас же, и никогда и никуда не пропускал. Но стражник вновь медленно кивнул, и лицо его помрачнело.

- Значит, это ты вернул его, - сказал он. - Смелый ты, однако, человек. Связаться с Хорасом... Что ж, попытай счастья. Я попробую дать ему знать, что ты идешь.

Михаил Анатольевич только глубоко вздохнул, не зная, радоваться ему или же лечь и умереть сразу, не дожидаясь продолжения путешествия. Отчего-то он начал чувствовать себя какой-то марионеткой, за которую решают другие. Но, может, это было и хорошо. Сам он вряд ли бы на что-то решился...

Стражник тем временем повернулся к Фирузе.

- Девчонка сама увязалась, - торопливо сказал Ловчий. - Нечего ей там делать, и предупреждали ее...

Стражник молчал и все смотрел на Фирузу. А та под его взглядом хмурилась, ежилась, но глаз не отводила. Наконец он открыл рот:

- Что скажешь, девушка?

- Пропусти... что я еще могу сказать?

- Зачем?

- Ну, надо мне! - хмуро сказала Фируза.

- Надо? Это не причина. Видишь ли, милая...

- Сейчас расплачусь, - пригрозила она, и голубые глаза ее действительно тут же наполнились слезами.

- Это не поможет, - сказал стражник. - Если я начну пропускать в преддверие ада каждую плачущую женщину, меня не то что уволят... даже не могу тебе сказать, что со мной сделают. Попробуй все-таки объяснить, зачем тебе туда понадобилось. Возможно, я сочту причину серьезной, хотя ничего тебе не обещаю. Пять минут на размышления...

Тут Ловчий насмешливо хмыкнул, и Фируза неожиданно взорвалась.

- Подите вы все к черту с вашими пятью минутами! - закричала она, вскакивая на ноги. - Я говорю, что мне надо - значит, надо! Я не знаю, зачем! И ничего не могу объяснить. Вы... вы тут все такие крутые, такие умные... а у меня, может быть, предчувствие! Ну, что я могу еще сказать?..

- Предчу-у-увствие, - протянул стражник, сверля ее взглядом. Предчувствия бывают разные. Ну-ка, милая, вытри глаза, успокойся. Сядь пряменько... вот так. И скажи мне - что же такое ты предчувствуешь? Сосредоточься...

Фируза молчала, тихонько всхлипывая. И тут Пэк сказал:

- А вдруг она права?

Огненная ящерка обвела вопросительным взглядом всех присутствующих и нерешительно добавила:

- Мне вот тоже что-то такое сейчас показалось...

Стражник не отвечал, продолжая пристально рассматривать девушку. Она еще раз всхлипнула, шмыгнула носом, подняла голову и посмотрела на него неожиданно твердо.

- Я, может быть, тоже виновата перед Хорасом! Почему Михаил Анатольевич один должен отвечать? В конце концов, брошка была моя!

- Какая брошка? - не понял стражник.

- Какая? Та самая! Без нее он ничего и сделать бы не смог!