Книга чародеяний

– Это было до… – уклончиво ответил Арман и ничего добавлять не стал. Сердце сжалось от боли, и он не хотел лишний раз расстраивать сестру. Адель прочитала его мысли:

– Давай без этого. Говори прямо, что тебя беспокоит, иначе мы все с ума сойдём.

– Мы виделись, но она пока не готова, – как можно короче рассказал Арман. Сестра кивнула, совершенно не удивившись:

– Это можно понять. Не волнуйся, мы с Бером такое тут сделаем… они будут читать, и разговаривать, и изучать языки, и учиться пользоваться всякими человеческими приборами. И мы наймём людей, которые будут им помогать. Он уже придумал как, нужно будет только подтвердить, что у нас здесь действительно приют для… для странных.

Они ещё немного поболтали о старых знакомых, успешно избегая опасных тем, и наконец разжали объятия. Адель привстала на цыпочки, чтобы поцеловать брата, и заодно шепнула:

– А знаешь, что мне по-настоящему нравится? Наша прабабушка так и останется последней ведьмой Европы. Ну… последней известной ведьмой.

Арман рассмеялся почти искренне:

– Кто о чём, а ты всё о своём!

– Женщина должна думать о семье, – с лицом мученицы выговорила Адель и тоже расхохоталась. Как раньше, абсолютно по-демонически.

Их отвлекли странные звуки из коридора: Арману почудилась какая-то возня и скрежет, а Адель отчётливо разобрала, как Берингар с кем-то ругается. Вкупе это показалось им странным, и брат с сестрой поспешили посмотреть, что же там такое происходит. Не угадал никто: Берингар Клозе сидел на полу, скрестив ноги, и очень строго отчитывал устроившегося напротив лохматого чёрного пса. Возился и скрежетал Мельхиор, и ему было стыдно.

– Тебе придётся это сделать, Мельхиор. Я тебе приказываю, – на Мельхиора это не произвело должного впечатления, и Берингар добавил: – Хорошо, я прошу тебя как друга. Это должно подействовать.

– Бер, что ты делаешь? – Адель явно не могла выбрать, смеяться или плакать.

– Уговариваю Мельхиора вернуться к Арману, – не смутился тот и вздохнул: Мельхиор расчувствовался и в последний раз преданно обслюнявил ему штанину. – Всё, хватит. Иди.

Арман хотел было отказаться, но на ум не пришло ни одного возражения. Мельхиор в самом деле был его псом, и он оставался один, в отличие от Адель… Исчадие Ада любило своего странного хозяина, и они по-прежнему оставались удручающе похожи, хоть и были малость избалованы заботой дома Клозе.

– Только я его вычешу, пока ты не ушёл, – спохватилась Адель и потащила ошалевшего пса в другую комнату. – Иди на свет, дурная ты собака… Опять какую-то дрянь домой принёс?

Дурная собака покорно поплелась за ней. Адель больше не билась током и не жглась огнём, и это было хорошо, только Мельхиор всё равно предпочитал другое общество.

Прошло ещё несколько неловких минут, в течение которых Арман не знал, куда себя девать, а Берингар методично отряхивался от собачьей шерсти. Они уже обсудили всё, что могли, Арман похвалил идею с приютом, отдал ему свои старые книги; в общем-то, он отдал все свои вещи, оставив только самое необходимое.

– Удачи, – сказал Берингар и протянул ему руку, которую Арман от души пожал. – Не знаю, когда мы увидимся снова, но знай, тебе всегда будут рады в доме Клозе.

– Спасибо, – последнее время Армана пробивало на страдания от самомалейших мелочей, но страдать при Берингаре просто не получалось. Арман посмотрел ему в глаза, ради чего пришлось немного задрать голову, и спросил: – Я почему-то вспомнил… Ты ведь не обиделся, когда я полез на тебя с тростью? При первой встрече? Сейчас я понимаю, что это было грубо.

Берингар негромко рассмеялся и покачал головой, и Арман, так и не привыкший к этому зрелищу, перестал понимать, с кем говорит.

– Вряд ли, не в моих привычках обижаться на такие вещи. Что бы там ни было, после этого я увидел Адель, и всё остальное не имело значения.

Из дома Клозе Арман вышел с Мельхиором и почти лёгким сердцем. Проклятое «почти» грозилось преследовать его очень долго, пока не выветрится, стоило расстаться с друзьями – и нутро снова покрывалось льдом. Без них было хуже, с ними – невыносимо: пока все не свыкнутся с новой жизнью, Арман не мог забыть, что лишил их старой, и видел дело рук своих в каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом наклоне головы.

Арман уже выехал из Берлина, когда понял, что Берингар прощался с ним, как будто заранее всё знал.

***

В дом Росицких Арман войти не смог. Милош приглашал его, все приглашали, но именно это место стало для Армана самым волшебным в жизни и он не мог заставить себя прийти туда теперь, как будто своими руками выламывал черепицу, бил зеркала и выгонял котов. Поэтому они встретились на окраине города, где красноголовые дома плавно переходили в дороги, леса и поля.

– Не благодари, – первым делом заявил Милош, с которым они не виделись с приснопамятного утра. – Я знаю, что я молодец.

– Адель считает иначе, – не удержался Арман, и Милош страдальчески поморщился:

– Нашёл кого слушать! Её там не было. Выпьем? Ох, ты притащил с собой исчадие Ада, нас с ним ни в одно приличное место не пустят.