Книга чародеяний

Арман вздохнул про себя: он понимал, что Милош одинаково любезен со всеми и что у него несметное количество друзей дома, едва ли он сейчас чувствует то же самое. Благодарности это не умаляло, но приятное тёплое чувство прошло, словно его сдуло ветром. Сейчас Арману казалось, что он никогда не будет значим для кого-нибудь, что бы он ни сделал. А дружба — это та же значимость или что-то ещё? Ведь, наверное, не обязательно быть полезным, можно просто быть, как они с Адель были друг для друга. Не предаёт ли он сестру, надеясь стать другом кому-нибудь ещё? Пожалуй, что и нет, ведь она вовсе не против, а их кровную связь не разорвать ничем…

Мысли о сестре напомнили об ожоге, ожог напомнил о себе сам. Открыв глаза и выпрямившись, Арман покрутил головой, разминая шею, и понял, что подсохшие волосы растрепались во все стороны. Пригладив их кое-как, он оглянулся на Милоша: тот сидел рядом и задумчиво тыкал веточкой лягушку. Лягушка ловила ветку перепончатыми лапками и отпускала обратно. Она играла.

— Эта краля была у тебя на голове, — объяснил Милош и скептически осмотрел его. — С добрым утром. Мы уже уходим?

— Возвращаться в дом не имеет смысла?

— Очевидно. Подождём остальных здесь… Может, скажешь, что ты задумал?

— Мне нужно мясо, — отчего-то виноватым тоном сказал Арман. — Сырое, наверное. Думаю, никто не догадается попросить такое у нашей старушки.

— «У нашей старушки», — преувеличенно нежным тоном повторил Милош. — Проклятое пламя, Арман, она же тебя убила. Ну да ладно. Мясо нужно тихо или громко?

— В смысле?.. А, ты стрелять собрался? Лучше тихо.

— Не вопрос, — ничего не объясняя (сам такой!), Милош поднялся и куда-то ушёл к востоку от озера, обогнув ведьмин дом по большой дуге.

Пока его не было, Арман выловил куртку и остатки одежды ребёнка из воды, выжал и немного порвал. Ткань, уже познавшая жизнь, охотно расходилась в его руках, и заплатки отлетали сами собой — их он поднял и бережно сложил в карман, пригодятся. Оставался последний штрих на сегодня… Стоит дождаться остальных, иначе они испугаются или, поняв неправильно, сыграют на руку старухе.

Выстрела не было слышно, но Милош вернулся довольно скоро. Он нёс пристреленного зайца и выглядел немного уставшим.

— В обморок падать не стану, но это тоже утомляет, — пожаловался он, предъявляя добычу. — Пули капризные, что твои ведьмы. Я ей — ну давай шёпотом! А она ка-ак…

— Я понял, — быстро перебил Арман, — можешь не показывать, как.

Возясь с мёртвым зайцем и размазывая кровь по детской одежде, он не мог не думать о том, что с точки зрения жизни и смерти всё равно проиграл. Пытаясь спасти незнакомого ребёнка, убил незнакомого зверя… В сердце Армана было место не только состраданию: он прекрасно помнил, как они с сестрой ходили на охоту, только чтобы выжить, и точно так же убивали животных ради мяса, собирали ягоды и грибы. Сейчас происходило почти то же самое — ради спасения одной человеческой жизни был убит один заяц. Пожалуй, в итоге его бы всё равно убили, раз его, такого невнимательного, быстро отыскал Милош…

— Ты часто охотишься?

— Мне доводилось, — стрелок уклонился от ответа, наблюдая за действиями Армана. Вопреки ожиданиям, его лицо оставалось бесстрастным — во всяком случае, видимого осуждения, отвращения или скорби почётный котовладелец не выказывал. — Заячий трупик в детской одежде, мило. Ты думаешь, она клюнет? Там, конечно, крыша поехала, но не так уж далеко.

— Это не всё. Надолго они там застряли?

— Идут, — почти одновременно с ним произнёс Милош, обернувшись через плечо. На всякий случай они оба пригнулись за камышами, но ведьмы не было видно: дом покидали Лаура, Адель и Берингар, и более никто. — Вот бы ещё знать, что делать с куклой. При мне она не вдавалась в подробности своего, скажем так, искусства…

— Думаю, они разобрались, — Арман пронаблюдал, как трое спутников достают из убежища раздетую куклу и забирают с собой. В этот раз обошлось без носилок и амулетов, правда, кукла оставалась завёрнута в шаль, а Берингар носил перчатки.

Подавать сигнал с такого близкого расстояния было лишним: Адель, и без того искавшая брата, заметила его первой. Арман махнул рукой, указывая на дорогу, и поочерёдно ткнул пальцем в себя и в Милоша — мол, мы догоним, всё под контролем. Сообразительная сестрица оставила на пригорке его сапоги.

— Вы понимаете друг друга с полуслова? — заинтересовался Милош как свидетель этого языка жестов.

— Ну да, — сбитый с толку Арман не совсем понял, что в этом странного. — Жесты простые, ничего особенного… Хочешь сказать, не у всех так?

— Не уверен. Я представил реакцию родичей на подобную пантомиму, и знаешь… — он почему-то поморщился и потёр плечо, словно оно резко заболело. — Мы и на словах-то друг друга не всегда понимаем, чего уж говорить о жестах…