Книга десяти заповедей

Трапеза закончилась. Лиза, поднявшись со стула, предвкушала ванну и мягкую постель в гостинице, но была разочарована повелением русского идти дальше. С поникшим лицом она плелась позади, с обидой размышляя:

– Что за настойчивое желание спать в холоде на камнях?!

Случай за ужином напугал ее. Она спрашивала себя:

– Зачем я иду за этим странным человеком?

Лиза стала сожалеть о принятом пару дней назад решении отправиться в путь с Владимиром и искала предлог, чтобы вернутся домой.

Компания уже покидала Неве-Даниэль, когда Лиза обратила внимание на группу дорожных рабочих в оранжевой униформе с загорелыми лицами. Они устроили перерыв, расположившись на пыльном тротуаре, курили и пили воду из пластиковых бутылок. Глаза мужчин, горящие любопытством, фотографировали его, запоминая каждую деталь одежды и каждый мускул его лица, чтобы потом дома описать своим домашним. Лишь один, рослый, кудрявый мужчина смотрел на свои большие мозолистые руки, думая о чём-то своём.

Именно к нему вдруг направился Владимир, размахивая руками, как палками. Он затряс перед ним кулаком и, брызгая слюной, стал выбрасывать из себя слова с такой силой и энергией, что люди физически ощутили волны его негодования и механически подались назад:

– Даже не думай! Не думай, тебе говорю! И дочь в ад толкнёшь, и сам соучастником по делу пойдёшь! В чем она нарушила закон? Прелюбодеянием? А кому изменила-то? Полюбила? Да! Дура? Да! А где вы, родители, были? Не уберегли, а сейчас на убийство толкаете?! Пусть несёт свой крест до конца жизни своей!

Сказав это, Владимир резко развернулся и зашагал прочь. Карим последовал за ним, а Лиза задержалась, с жалостью посмотрев на мужчину. Его тяжелое, одутловатое лицо, выражавшее в самом начале непонимание, приобрело серый цвет, стало жалким и сморщенным. Уголок рта дергался. Он комкал свои огромные руки, хрустя костяшками пальцев. Напарники его, шокированные услышанным, не произносили ни слова, только молча переглядывались.

Самому молодому из рабочих, юноше лет семнадцати, пришла в голову какая-то забавная мысль, губы его растянулись в улыбке, в глазах заиграла насмешка. Он уже открыл было рот, чтобы сказать что-то, но его осадил начальник. Бородатый цыкнул на него, а потом положил свою тяжелую руку на плечо кудрявого и произнёс:

– Ничего-ничего! Может все образуется! Мальчишка будет – так это же помощь в хозяйстве! – потом, вздернув подбородок, резким голосом прикрикнул на рабочих:

– А вы что расселись, как на банкете? А ну-ка, поднимайте свои толстые задницы и за работу!

Владимир, Карим и Лиза разбили лагерь возле дороги, ведущей на Хеврон. Укладываясь в спальный мешок, Лиза услышала, как Владимир разговаривает по телефону. Из разговора она поняла, что звонит шеф типографии и спрашивает, куда доставить заказ. Русский просит его, привезти ему парочку книг сейчас же, а остальные – в гостиницу города Беэр-Шева, откуда он их заберёт.

***

Девочка была, как на рекламной картинке – румяная, с круглыми блестящими глазами и розовыми губками бантиком. Она сидела на корточках и высыпала своими пухленькими ручками песок из пластиковой ракушки в ведерко. Девчушка бормотала что-то на своем детском языке и поправляла свои светлые кудряшки, которые ветер играючи ерошил.

При виде таких детей многие взрослые расплываются в улыбке и, любуясь, на секунду замирают. Тетушки норовят угостить чем-нибудь, сунуть в руки ребёнку сладости, погладить по головке, с родительского разрешения, конечно же. Лиза, увидев малышку, тоже невольно улыбнулась, залюбовавшись ее игрой, но какая-то тревога кольнула её сердце.

Девочка находилась в круге света, исходящего непонятно откуда. Невидимый прожектор выхватил фигурку играющего ребёнка, а вот вся остальная сцена была погружена во мрак. Там, на задворках темноты, рождалось что-то нехорошее и злое. Плеск воды и какой-то непонятный шум усиливали чувство тревоги.

Лазоревое море, выносившее девочке ракушки, через десять метров чернело, его спокойное состояние переходило в бурлящий поток. Далеко позади ребёнка волны разбивались о камни, извергая из недр своих серую пену. Какая-то огромная бесформенная туша вместе с волной врезалась в песок и стала подниматься.

Лиза вздрогнула, закричала и, не понимая, зачем, побежала к ребёнку. Песок оказался рыхлым, как снег, она провалилась в него по колено. С трудом освобождая ноги, девушка закричала: «Беги! Беги ко мне скорее!». Но вместо этого из горла вырвался глухой звук «э-э-э». Лиза захрипела, напрягая все свои силы, но с губ срывалось только еле слышное «э-э-э». Но даже это странное, сиплое звучание было услышано. Девчушка подняла свои большие карие глаза и удивленно спросила: «Мама?!» А потом радостно и звонко повторила: «Мама!».

Это слово клинком вошло в Лизино сердце, ноги её подкосились, и она упала. Западая вперёд, она видела, что страшное существо выбралось из воды и зачавкало в сторону ребёнка. Оно, хлюпая по песку перепончатыми лапами, двигалось вперёд. С длинных лап, похожих на ветки, капала вода:

– Пач! – громко, вызывающе, противоестественно. – Пач!