Книга для никого

Читал где-то, что когда-то в этих краях разбивали стоянки древние. Любопытно: видели ли они мир хотя бы отдаленно таким, каким он стал? Сомнительно. Вот когда быть изгнанным из племени еще действительно приравнивалось к смертному приговору. Ныне же… одиноким больше не предоставляется общежитие, зато пока предоставляется интернет — форточка в мир, где всяк разглядит и найдет ровно то, на что способен.

Вечерело. До отхода обратно оставалось часов пять. Целая вечность, если сидишь в каком-нибудь офисе или цеху, выполняя монотонную работу. И как ничтожно мало, когда пытаешься прибраться на душе, пересобраться заново и наметить контуры фигур и конфигураций будущего.

В сумерках размышления оборвались подозрительным шорохом. Метрах в двадцати позади, обозначилась стая бродячих псов. Вполне рефлекторно, то ли на испуге внезапности, то ли на инстинкте первобытного, я ухватился за палку-мешалку костра и занял оборонительно-выжидательную стойку, едва ли выглядя при этом устрашающе, уж скорее комично и нелепо. Собаки, чуть помешкав, потянулись в другую сторону, так и не вынюхав ничего вкусного, да и связываться и непредсказуемыми и жестокими человеками, видать, лишний раз не захотелось. А ведь я еще вполне безобидный и спокойный тип, да и лохматых четвероногих в принципе люблю, хотя и не всех, не всех… Сувениром, как бы на память о небольшом происшествии, на пальцах воспылал чувствительный ожег, напоминавший затем о себе еще несколько дней. С закатом мошкара принялась подъедать так, что даже разрекламированное антимошкаринное средство нисколько не спасало: дым костра и частая перемена мест оказались куда эффективнее.

А в целом познавательные выдались сутки: признаться, не совсем такие замечательные, как представлялось в давнишнем идеализированном представлении, но отнюдь и не напрасные, только немного разреженные. Сознание не столько очистилось и просветлело, сколько сместилось куда-то на несколько градусов, а потому многие вещи, явления и их взаимосвязи предстали в новом свете, придавая выпуклые оттенки пережитому.

И вот пробил час отступать назад — домой, то есть в юридически оформленную секцию человейника. Накануне я отдал поручение таксисту забрать меня ровно в то же время и с той же точки навигатора: посмотрим, сдержит ли слово? Жизнь полна таких вот мелких завязок, интрижек, сиюминутно даже более занятных и важных, чем самые глобальные процессы. И надо отдать тому должное: водила приехал в срок, правда и содрал побольше оговоренного, почуяв наживу в лице чудаковатого туриста с особыми предпочтениями.

Оказавшись в привычной обстановке квартиры, под утро, несколько запоздало охватило осознание, что я и есть глаза холма, клетка памяти вечности, бережно и методично фиксирующая запечатленное, пускай и в устаревшей эпистолярной форме, без спецэффектов и веселых картинок. Полагаю, что это далеко не самая плохая привычка и функция. И, наверное, не лишне будет подчеркнуть, что одиночество — однозначно разрушительное и пограничное состояние, когда все чувства обостряются, а потому подходит далеко не всем: в основном тем, у кого окончательно разошлись вкусы с современниками в представлениях как о прекрасном, так и об ужасном. С другой же стороны это и своего рода дар, освобождающий ум и позволяющий искать и находить места силы, куда непременно хочется возвратиться и побыть собой непритворным, не играя социальных ролей, не стараясь нравиться или соответствовать ненормальным нормам. И разные признаки указывают на то, что я еще обязательно, хоть окольными тропами, но вернусь наверх незамеченным посторонними.

29 июня 2023

Книга для кого

Вот и булькнуло то ожидаемо-нежеланное уведомление, которое де-юре разлучает нас на веки вечные. А может и на подольше.

Не скрою, с этим пока сложно так уж запросто примириться и принять, поскольку изначально у нас было волнующе много общего и схожего. В частности, мы более не верим в естественный интеллект — он очевидно туповат и не обучаем, вернее сказать: обучаем до некого известного ограниченного предела, да и то при наличии деятельного усилия и энтузиазма, а еще благоприятствующей среды и массы факторов. Те же гены с некоторых пор передают преимущественно всякую шваль и брак, делая каждую последующую генерацию все примитивнее и мелочней, словно хваленая эволюция окончательно заглохла и пошла вспять, погружая мир во мрак. Однако живо допущение, что однажды еще воссияет свет, и понадеемся, что не в форме ядерных грибов.

Что ж, если естественный так и не сумел сделать мир светлым и разумным местом, то уж искусственный интеллект наверняка выведет игру на следующий уровень просвещения, вместив в себя все продуктивное и искоренив порочное и безнравственное. И канут войны, и зачахнут болезни, и прекратятся, обессмыслившись, преступления, правда, нельзя исключать, что вместе с самим неисправимым родом людским. Как знать, очень может быть, что последнее изобретение этого человечества как бич божий — и карающий, и освобождающий (от обязанностей).