Книга для ПРОчтения

Про героев и зайцев. Новогоднее

Я в очередной раз сорвала главный приз за роль матери-героини. Вот ведь и не хотела, а никуда от лавров не денешься. Что у других через дверь с пометкой «выход», то у нас через другие места… без всяких, так сказать, пометок.

Захожу давеча в садик за дитятей и в раздевалке на какую-то родительницу наталкиваюсь. Если честно, я мама антиобщественная, а оттого для меня все родительницы на одно лицо, причем чаще всего унылое. Для меня вообще в последнее время все унылое — мне бюджет сократили и, того гляди, с довольствия снимут, гады, и я вообще скоро уйду от них и найду себе миллионера, а лучше — мультимиллионера, и чтобы с яхтой… В общем, в паршивом настроении я была. Но зато при каблуках и с голым задом, со стороны не придерешься — чистый розан. И вот захожу, начинаю из Фасоличьего шкафчика грязные рубашонки выгребать и, между прочим, слышу разговор этой самой мамы с воспиталкой. Разговор секретный и подлый: стишки делят к Новому году, мерзавки, и о новогодних костюмах договариваются. И вот вы знаете, тут мой меня черт подвел. Обычно ка-а-ак дернет, заразина, — того и гляди, весь детский сад обшивать придется. А тут вот не дернул: промолчала я. И нет бы этому самому черту и дальше в покое меня оставить… Фига. Как только мы с Фасоликом приехали к бабушке Г., все и случилось.

— Тимке не дали стишка, — сказала я, стянув с себя шарф.

Морские фигуры замерли, не дождавшись конца отсчета.

Скульптурная группа, представшая передо мной, вполне могла бы называться «В море попала молния. Камбала осиротела». Точно такие же лица я видела только в день своего четырнадцатилетия, когда сообщила, что выхожу замуж за Колю из 11-го «В».

— Это ж как же не дали? — вытаращилась на меня бабушка Г. — Всем дали, а ему нет?

— Тимоша, как же это так тебе не дали? — обратилась она к ребенку.

До этого момента спокойный, младенец Фасолий взволновался. Он не вполне понял, чего именно ему не дали, но зато очень хорошо понял, что если не взвыть, то таки можно пролететь мимо этого самого.

— Ничё мине не дали, бабаааааааа! — заголосил ребенок. — Ой, бабааааа, ниче мине не далииии.

Пока я размышляла, в кого именно у Фасолия эти погорельческие интонации, к делу подключилась прабабушка.

— Не плачь, внучек, — сказала она и принялась вытирать внучековское лицо платком. — С этой матерью твоей и правда ничего не дадут. Ни стишка, ни костюма, ни-че-го. Мать твоя, она только тряпки себе покупать может.

— Ой, кастюмы мине, баба, никакой не даааа-ли вачета! — тут же встрепенулся Ф., услышавший знакомое слово «костюм». — Питерь без кастюмы буду, бабааааааа!

Обстановка начала накаляться.

— Не плачь, Тимошечка, — начала сбивчиво врать бабушка Г. — Я, конечно же, сошью тебе костюмчик. Наверное, сошью.

— И даже шить ничего не надо! — перебила маму прабабушка. — Тем более что у тебя все равно дрянь получится. В нашу «Копейку» привезли замечательные уши и хвосты! Хочешь быть зайчиком, Тимофей?

— Зайчик — это же прямо классика, — немедленно обрадовалась маман, которой совсем не улыбалась перспектива пошива заячьей дошки. — Я прямо завтра все куплю.

— Уши себе сторгуй, а хвост бабке. Причем козий даже лучше подойдет: если что, потом поменяетесь, — не выдержала я.

Если бы не маленький Ф., быть бы мне мертвой. Его вопль «Не качу быть зайчиком» был настолько оглушителен, что бабушки моментально позабыли про мое хамство.

— Что же ты орешь, ирод? — принялась увещевать младенца прабабушка. — Разве заяц — это плохо? Ты маму свою не слушай!

— Не качу никаких зайцев! — надрывалось неутешное дитя. — Не качу-ни качу-ни качу!

— Вот всю малину испортила, — зашипела на меня бабуся. — Уши всего по сто рублей были. И какие хорошие уши-то!

— Ну ладно тебе уже, мам, с ушами этими, — начала раздражаться бабушка Г. — Может быть, у ребенка есть какие-то свои желания.

— Ты, Тимоша, кем хочешь быть? — ласково спросила у Фасолика она.

— Человеком-Пауком, — ответил ей Фасолик, размазывая сопли по лицу. — Чтобы паутиной плеваться вачета.

— Это, что ли, из «Цокотухи»? — удивилась прабабушка.

— Нет, это, мам, с красной рожей который, — вздохнула мать.

— Алкаш? — еще больше удивилась прабабушка.

— Супергерой, — мрачно ответила ей я.

— Ну вот и расхлебывай сама, раз тебе уши были негодные, — одновременно рявкнули на меня бабушки и расползлись по своим углам.