Книга для таких, как я

В-третьих же, в-четвертых, пятых и двадцать восьмых, в ходе работы над «Азбукой» я лишний раз убедился, что одной объективной «правды» об актуальном искусстве, какой-нибудь единственно истинной концепции, с которой можно было бы сверять собственные домыслы и предположения, в любом случае не существует. Ландшафт территории искусства похож на лоскутное одеяло, поскольку составлен из мнений, суждений и концепций разной степени авторитетности, нередко весьма противоречивых (тот, кому доводилось сравнивать определения какого-нибудь базового термина, — взять хотя бы тот же "модернизм", — приведенные в разных справочниках, словарях и статьях, со мной согласится). В такой ситуации «абориген» вроде меня — вполне приемлемая кандидатура на роль проводника: у меня нет своей "правды об актуальном искусстве", собственной "антропологической теории", которую я мог бы навязать доверчивому путешественнику в качестве единственно верной, а есть лишь впечатления и наблюдения, скопившиеся за годы "жизни внутри".

Я написал "Азбуку современного русского искусства" для тех, кто пока неопытен, но не ленив и любопытен. Ни в коем случае не следует полагать, будто в настоящей работе содержатся все сведения о современном искусстве: это, разумеется, не так. Стараясь быть максимально объективным, я все же был вынужден полагаться в первую очередь на собственный опыт и собственные впечатления, что, впрочем, не противоречит поставленной задаче: стать для своих читателей забавным и ненавязчивым проводником, который помогает вновь прибывшим поселенцам сориентироваться на местности прежде, чем они смогут отправиться в самостоятельный поход.

Я более чем уверен, что каждому активному участнику художественного процесса, будь то художник, куратор или владелец художественной галереи, не единожды случалось сетовать на неспособность широкой публики понимать, т. е. адекватно воспринимать современное искусство.

С другой стороны, мне не раз доводилось замечать скуку или растерянность на лицах своих знакомых (людей, вне всякого сомнения, образованных, умных и тонких), когда они случайно оказывались на выставке современного искусства.

Ничего удивительного: понимание — результат успешного обмена информацией, а прежде, чем воспринимать информацию, следует выучить язык. Любая иная последовательность, как показывает опыт, не приносит желаемого эффекта. Никому не придет в голову всерьез обвинять неграмотного человека в том, что он не способен по достоинству оценить то или иное литературное произведение, поскольку совершенно очевидно, что прежде, чем требовать понимания, его следует просто научить читать.

Современное искусство — это особая среда, почти параллельная реальность. Исторически сложилось так, что на протяжении десятилетий отечественное неофициальное искусство находилось в подполье, было занятием нелегальным, даже опасным и потому не публичным.

Когда с идеологическими запретами было покончено, современное искусство сразу же стало объектом внимания прессы, в том числе и бульварной. На одного вменяемого критика приходилась дюжина некомпетентных репортеров; ничего удивительного, что всякое событие художественной жизни, будь то перформанс или вернисаж, нередко попадало в колонку «происшествия» и освещалось соответствующим образом, что окончательно сбивало с толку неопытного зрителя.

В настоящее время описанная мною пропорция понемногу меняется. Проблема, однако, еще и в том, что восприятие текстов компетентных критиков нередко требует предварительной подготовки. Мой приятель, которому я содействовал в поисках работы, прислал мне своего рода анкету, в которой среди прочих знаний и умений значилось: "Читаю "Художественный Журнал" со словарем". Он-то шутил, однако в этой шутке кроется ответ на вопрос: почему зрительская аудитория столь немногочисленна, почему на вернисажах так мало незнакомых лиц. Да потому, что восприятие современного искусства требует предварительной подготовки; потому, что незнание «азов» — некоторых фундаментальных, базовых вещей — убивает зрительский интерес. Невозможно получать удовольствие от игры, правила которой тебе неизвестны.

Не знать — не «стыдно»; стыдно поспешно судить о незнакомом предмете или, еще хуже, затвердить наизусть чужое суждение и им довольствоваться. Невежество — не отсутствие некоторого «контрольного» количества знаний, а состояние ума, не желающего обучаться. Жизнь вообще представляет собой непрерывный процесс обучения, и это ее несомненное достоинство.

А

1. Абсурд

Во-первых, абсурд — это просто хорошее начало для нашей «Азбуки».