Книга Длинного Солнца

По крайней мере, дождь еще не шел, и ветер утих; подумав об этом, она сообразила, что раньше дул сильный ветер. Посмотрев вверх, на грозовое облако, она с удивлением поняла, что никакого облака нет — то, что она приняла за облако, было той странной летающей штукой, которую она заметила над стеной и даже разглядывала с крыши.

Это, уже третье, зрелище расшевелило в ее памяти далекое воспоминание, которое, казалось, лежало за изогнутым металлическим черепом. Летела пыль, которая всегда летит, когда что-нибудь, долго остававшееся неподвижным, наконец сдвигается с места.

«Почему бы тебе не выбить из нее пыль?» (Смех.)

Она бы прищурилась, если бы могла. Она опять посмотрела вниз, на свой темный садик, потом немного вверх (разумно и осторожно) на бледные полосы своих бельевых веревок. Они все еще были на месте, хотя дети иногда брали их и использовали как кнуты или скакалки. Начав подниматься разумно и осторожно, ее взгляд, по собственной воле, неудержимо продолжил лезть в небо.

«Почему бы тебе не выбить из нее пыль?»

Смех наполнил ее, словно спустился свет солнца давно ушедшего года, чтобы, булькая, наполнить винный бокал; потом исчез.

Тряхнув головой, она вернулась в дом. Слишком слабый ветер, чтобы вешать стирку, и, в любом случае, еще темно. Свет солнца всегда заставляет белье пахнуть лучше; она подождет до утра и повесит его перед утренней молитвой. И оно быстро высохнет.

Когда все это было? Залитое светом солнца поле, шутки и смех, и нависшая, принуждающая к повиновению тень, которая заставила их замолчать?

Сейчас промыть и смазать жиром лестницу; потом, когда первая тонкая нить длинного солнца разрежет небоземли напополам и будет светлее, придет время повесить стирку.

Она поднялась на второй этаж. Здесь тоже висела картина: Молпа благословляет старуху с голубями. Круглолицая послушница, чье имя она не могла вспомнить, восхищалась ею; и она, тонкая, безликая, старая майтера Мрамор, похвасталась, что именно она позировала для Молпы. Это была почти единственная ложь, которую она когда-нибудь говорила, и она могла видеть недоверие и потрясение в глазах той девушки. Опять и опять она признавалась в этой лжи на исповеди, опять и опять говорила о ней на каждой исповеди майтере Бетель — той самой майтере Бетель, которая давно умерла.

Она должна принести что-то, возможно старую кисточку, чтобы размазать ею жир. Поломав как следует голову, она вспомнила зубную щетку, отправленную в отставку десятки лет назад, когда выпал последний зуб. (Теперь они ей не нужны!) Открыв сломанную дверь в свою комнату... Она должна починить ее, если сможет. Во всяком случае, попробовать. Они не могут позволить себе пригласить плотника.

Тем не менее, сегодня вечером ей казалось, что она помнит художника, маленький садик посреди его дома и каменную скамейку, на которой старая женщина (на самом деле его мать) сидела раньше. И она позирует в роскошном платье, с драгоценностями — настоящая богиня со свадебной короной, мертвой бабочкой, воткнутой в волоса.

Ей было стыдно, что художник рисовал замечательными кисточками, совершенно не похожими на ее изношенную зубную щетку, чья деревянная ручка треснула, а настоящие кабаньи щетинки, когда-то гордо-черные, выцвели и стали серыми.

Она окунула старую зубную щетку в мягкий белый жир быка, потом энергично провела ей по скользящему пазу лестницы.

Тогда она еще не была сивиллой, только служанкой сивиллы; но художник был родственником старшей сивиллы; та согласилась и разрешила ей позировать. Хэмы могут оставаться в одной позе намного дольше био. Он тогда сказал, что все художники, если могут, используют хэмов, хотя ему пришлось использовать мать, потому что хэмы никогда не выглядят старыми...

Она улыбнулась при этой мысли и откинула голову назад, а потом наклонила направо. Сейчас петли, потом другой паз.

Он подарил им картину, когда она была закончена.

На одном из ее черных рукавов появилось серое пятно. Пыль со ступенек, скорее всего. Грязь. Она трясла рукавом, пока пыль не исчезла, и спустилась вниз, чтобы взять ведро и щетку. Будет ли жир быка хорошей смазкой? Возможно, стоило купить настоящее масло. Она осторожно подняла лестницу. Да, жир определенно помог. До самого конца!

Вожделенно гладко, и она сэкономила по меньшей мере три бита, возможно больше. Как же она опускала ее? А, при помощи вязального крючка. Но если она не поднимет кольцо, он ей не понадобится. В любом случае лестницу придется снова опустить, когда она будет чистить ее щеткой, и ее подмывало посмотреть, работает ли это так, как должно. Несильный рывок за кольцо, и лестница скользнула вниз с почти незаметным клубком пыли.

«Почему бы тебе не выбить из нее пыль?»

Все засмеялись, даже она, хотя и была такой робкой. Он был высокий и... какой? В пять-точка-двадцать-пять раз сильнее, чем она, с симпатичными стальными чертами лица, которые расплываются, когда она пытается опять увидеть их.

На самом деле все это чепуха.