Книга драконов

Он преодолел расстояние между своей входной дверью и бассейном за рекордно короткое время, лица остальных жильцов осторожно высовывались из окон, размываясь, пока он проносился мимо. Женщина, услышав его шаги, даже не подняла головы. Она просто сидела перед мальчиком и выла, как койот. Вода вытекала из его ноздрей. Глаза были закрыты. Джо оттолкнул мать с пути так нежно, как только мог, – она, не сводившая глаз с ребенка, едва это почувствовала, – и взял мальчика на руки. Он не знал, что нужно делать. Мальчик в его ручищах выглядел таким крошечным и хрупким. И еще – мертвым. Грудь не шевелилась, черные волосы липли к голове, будто смазанные моторным маслом.

Джо смутно припоминал, что в таких случаях делают искусственное дыхание – когда надавливают пострадавшему на грудь и вдыхают воздух в рот, отчаянно надеясь, что тот очнется. Он не знал, как это правильно делается, ни разу в жизни не пробовал – на своей памяти, – и вообще, даже если бы знал, побоялся бы сломать мальчику ребра. Он решил начать с дыхания: присел на корточки, прижался губами к посиневшим детским губам, будто пытаясь надуть его хрупкую оболочку. Ничего. Еще раз – секунды тикали одна за другой, будто камешки, скатывающиеся по склону в ручей. Все так же.

Джо положил руки на тонкую грудь мальчика. Посмотрел на мать – та по-прежнему раскачивалась, плакала и молилась. Когда он наклонился, чтобы сделать последнюю попытку, у него мелькнула мысль, бессвязная, бессмысленная: «Черт тебя подери, давай выходи оттуда. Нечего тебе делать в этом пацане. Что с тобой такое, чтоб тебя!»

(…вода свободна, и он свободен, он следует, куда заблагорассудится, сверкая под резким солнцем, а рыбы и раки мечутся в пузырящемся зеленом пространстве между его чешуйками, и все несется и скользит, и впереди еще сотня лет, прежде чем сюда бросят первый загаженный подгузник, первую смятую банку пива, зальют первый бетон, чтобы ловить и контролировать…)

Между его руками и губами раздался звук – какой бывает, когда прочищается засорившаяся труба. Джо почувствовал тягу, потом всплеск – и вдруг его собственное горло и легкие оказались полны воды, которой так резко захотелось вылиться из мальчишки и перейти в него. Она была с привкусом хлорки. Что удивительно, Джо ею не подавился, хотя воды, казалось, вышло целое море. Кашель охватил мальчика, он стал судорожно хватать ртом воздух, напоминая промокший двигатель, который решил вернуться из мира мертвых.

Так Джо стал еще немного человечнее, когда молодая мать, рыдая за его локтем, вымолвила ему слова благодарности. Он узнал их имена и вызволил целый поток из легких Люсиана, чем спас мальчику жизнь. И даже несмотря на все случившееся, нисколько об этом не жалел.

Она нашла его через несколько дней. Миниатюрная, как и ее сын, совсем крошечная, только блондинка, в отличие от черноволосого мальчика. Джо открыл дверь, и увидел ее перед собой с шоколадным тортом из супермаркета. Она стояла, задрав голову, чтобы заглянуть ему, возвышавшемуся над ней на добрые пару футов, в глаза.

– Я вам кое-что принесла, – сказала она. – За то, что спасли ему жизнь. Я знаю, это немного и довольно глупо, но…

Джо всегда старался не пересекаться с соседями. Годами ему это превосходно удавалось, пусть в месте вроде «Ривервью» и при его-то занятости на работе это было проще простого. И чтобы это утверждение резко потеряло актуальность, оказалось достаточно несостоявшегося утопления, милого личика и халявной еды. Неожиданно для себя он пригласил ее в квартиру, вытащил из ящиков тарелки со сколами, сохранившиеся от прежних жильцов, и поставил их на крошечный обеденный столик, которым никогда не пользовался. Когда он попытался сесть напротив гостьи, его колени приподняли весь столик на полдюйма над полом. Пластиковые вилки и шоколадный торт опасно заскользили по дешевому клену, пока их не спасли проворные руки его соседки.

После этого Джо сместился в угол.