Книга драконов

Ее звали Рита, она работала горничной в мотеле у шоссе. Девочка из соседнего дома должна была присматривать за Люсом, пока Рита была на смене, но иногда отвлекалась – то на телефон, то на телевизор, то на собственное отражение в зеркале, – и он выходил из квартиры. Он был хорошим мальчиком, смышленым, не разговаривал с незнакомцами и не играл на дороге, но его тянуло к воде, будто какую-то утку, он просто не мог удержаться. Если бы не высокий забор между комплексом и бетонным руслом реки, она находила бы его по щиколотку в воде, гоняющимся за рыбешками, лягушками или что там еще обитало. Хотя она и сама была такой в его возрасте. Она перепортила немало обуви и была не раз наказана за то, что играла в той же реке в то далекое время, когда казалось, будто в двадцать три года на день рождения пора дарить черные шарики с мультяшными стервятниками.

Джо слушал ее и ел торт, довольный тем, что она говорила сама. Это означало, что ему можно было ничего не рассказывать, а такие беседы он любил больше всего. Реймонду часто хотелось, чтобы он отвечал, смеялся или, что самое ужасное, делился своими мыслями по тому или иному вопросу. А так было нормально. Он только время от времени улыбался или кивал. Ей этого вроде бы было достаточно, а когда они встретились взглядами, она на миг-другой запнулась.

Рита сомневалась, что мальчик еще когда-либо приблизится к бассейну, даже если ворота каким-то образом снова останутся открыты (Джо, чувствуя себя весьма виноватым, заверил ее, что этого больше не случится), но все же беспокоилась. Она много о чем беспокоилась: об аренде, о работе, о медицинской страховке, о том, чтобы Люс ел овощи, о размере клопов в их квартире, о чем угодно. Закончив перечислять, она уставилась на крошки у себя на тарелке и потянула прядь коротких волос. Если бы он умел плавать, этого никогда бы не случилось. Ей стоило его научить, но бассейн раньше был таким мерзким, а сейчас просто нет времени и никогда не было…

– Я могу поучить его, если хочешь, – сказал кто-то. На мгновение Джо испугался, что оставил включенным полицейский сканнер у себя в спальне. Но к тому времени, как он понял, что это сказал он сам, его язык уже ворочался, выговаривая: «бесплатно» и «не-а, никаких проблем», а Рита пялилась на него через стол, будто он был Иисусом, Буддой и Бобом Баркером[25] в одном флаконе. После этого обратного пути у него не было. Да, он говорил серьезно. Он не знал точно, как именно учат плавать, но выражение ее глаз подсказывало, что он будет очень стараться, причем дважды в неделю.

Они доели торт в неловком молчании, не глядя друг на друга, точно застенчивые дети.

Он думал о ее улыбке, пока сидел в машине и «Супер Би» взрывался, точно распускающийся цветок кактуса. О ее улыбке и о том, как она смотрела на него, сидя с Люсианом на коленях на пассажирском сиденье, когда они катались на выходных; в ее глазах отражалась какая-то эмоция, о которой он не смел спрашивать. Он думал, что, возможно, сам смотрел на нее так же. Боже, он надеялся, что это так. Потому что ради этих глаз и этой эмоции он затопил бы целые города и поковырялся бы в зубах их утонувшими воспоминаниями.

Не было никакой молнии. Машина просто развалилась на части и отпала от его пластичного тела, будто сброшенная кожа. Он проломил виниловую крышу. Прощай, «Супер Би». Прощай, человеческое тело. Луна светила ярко, холодно. Он плыл по воздуху в сторону города, к клубному дому Реймонда. На голове у него развевалась грива, темно-зеленая, цвета водорослей, зубы были острые и неровные, как кремень. Водители, возвращавшиеся поздно с работы, поднимали глаза к небу и думали, что он – след коммерческого авиалайнера, сияющий серебристо-серым в свете луны.

Учить плаванию, как выяснилось, было не так уж сложно. Тем более что сам Люсиан быстро схватывал. Сначала по-собачьи, потом на боку. Его маленькие ножки решительно рассекали воду, точно скворцы, ныряющие за обертками от еды.

Там, где для мальчика было слишком глубоко, Джо оставлял поплавки. На всякий случай.

После уроков Рита стала приглашать Джо на ужин. Если у него не было других дел, он обычно приходил. Ему нравилась их квартира – точно приятное отражение его собственной, здесь было то, чего не было у него. Ему нравилось, что по полу разбросаны игрушки и что здесь фоном бездумно шумел телевизор, пусть его никто и не смотрел. Ему нравилось помогать Рите на кухне, хотя он был слишком велик и бесполезен в таком тесном пространстве. Но Рита этого будто и не замечала. Нарежь это, почисти то. Они стояли плечом к плечу – его плечо было многократно крупнее – и занимались делом в уютной тишине, наполненной ароматами подрумянивающегося мяса, жарящегося лука, тмина и чеснока. Изредка он улавливал и запахи самой Риты – дешевого фруктового шампуня, дезодоранта, стирального порошка. Чистящего раствора, который, очевидно, въелся в ее руки на работе. Люсиан пах детской зубной пастой, игрушечными машинками и хлоркой.