Книга драконов

Я был не в том состоянии, чтобы беспокоиться из-за каких-то голосов. На мгновение я просто застыл и не мог пошевелиться, а потом уже цеплялся за ствол, желая по нему взобраться, но никак не мог найти за что ухватиться. «Уходи отсюда», – повторил голос, но в его словах не было никакого смысла, ведь здесь, точно огромная слива, висел мой старший-младший брат. «Я тебя предупреждал», – сказал голос, и что-то в самой кроне дерева изменилось.

Поначалу я принял это за свинью, хотя свиньи не лазают по деревьям, и они не так велики, и не такого цвета. Огромная золотисто-голубая свинья – крошечные глазки, ресницы как у человека. Потом она подняла гребень, воротник из плоских шипов, похожих на листья ириса, длинных, как человеческая рука, и вытянула свою нелепо длинную шею, толстую, как талия человека. В этот миг я и понял, что это было. «Да вы шутите», – подумал я, потому что таких не существовало.

Однако это едва ли имело значение. Эта тварь, чем бы она ни была – это вообще неважно – убила моего брата, скрутила ему шею, как цыпленку, и повесила на дереве, как вешают всяких гадов, горностаев, хорьков и крыс, дабы отпугивать их мерзких сородичей. «Ну уж к черту», – подумал я.

Я верю, что гнев – это дар Божий. Я согнул колени и подпрыгнул, но все равно не смог ни за что ухватиться, а только сорвал себе ногти.

«Поступай, как знаешь, придурок», – сказал голос в моей голове, и тварь – будем называть ее тем, чем она была, пусть само это слово звучит нелепо, – дракон соскользнул с дерева прямо на меня, разинув пасть так, что я мог заглянуть внутрь. Нёбо было розовое, а клыки, бивни – уж не знаю технических терминов – цвета бледной сыворотки, как слоновая кость, кончик одного из них был разделен надвое.

Я был без оружия, а согласно нашему старому бестиарию, клыки дракона содержали смертельный яд. Поэтому-то я и считаю, что гнев есть дар Божий. Он позволяет идти на риск и говорить себе: «Была не была!»

Я ни храбр, ни умен, но за многие годы заметил, что непреодолимое желание убить кого-нибудь или что-нибудь пробуждает во мне все самое лучшее. Я позволил гневу себя проявить, а сам наблюдал – иногда это меня даже успокаивает, – а потом дракон вдруг очутился надо мной, с широко раскрытой пастью. Тогда-то я ему туда сунул правую руку, ухватил за язык, насколько смог ближе к корню, и уперся локтем в его нижнюю челюсть.

Он попытался закрыть пасть, но не смог. Моя рука подпирала ее, а сила его челюстей всаживала мой кулак в мягкое нёбо, не давая сомкнуть их сильнее. Я крепко держал руку, потому что знал: если не буду, у меня сломается запястье и на этом все кончится. Я заметил, почти безучастно, что клыки на нижней челюсти были в полудюйме от того, чтобы впиться мне в кожу.

Он попробовал отстраниться, но понял, что так останется без языка, и спешно сдался. Потом замер, всего на миг, пытаясь придумать, что сделать дальше. К счастью, мне ровно миг и понадобился, чтобы со всей силы ткнуть большим пальцем ему в глаз.

Палец я, конечно, сломал, но это беспокоило меня меньше всего. Дракон резко дернул головой назад, так резко, что его язык остался у меня в руке.

В тот день я получил важный урок, который потом немало помогал мне в жизни, когда я пытался навлечь на себя крупную беду – а не мелкое затруднение вроде сражения с драконом голыми руками. Я преподаю этот урок вам в надежде, что вы найдете его столь же полезным, каким нашел и всегда нахожу его я. Если вы сражаетесь с врагом, который намного больше и сильнее вас, не пытайтесь его убить. Просто сделайте ему больно, насколько сможете. Потом будет доля секунды, когда ему станет так больно, что он попросту не сможет здраво мыслить, и вот в эту долю секунды вы можете, например, нагнуться, поднять большой камень и размозжить ему голову.

Позднее мы выяснили, что мне неимоверно повезло. Череп дракона на самом деле очень прочен и пробить его можно разве что прямым попаданием из требушета. Но в нем есть одна точечка, не больше вашей ладони, на самой макушке, и там все основные его пластины образуют слабый шов.

Когда что-то идет не так, я всегда замечал, является эта троица – страх, дурацкое везение и гнев. Но величайший из них – гнев.

– Почему нет? – спросил он.

Каков вопрос!

– Потому что это слишком сложно, – ответил я. – Сложно и опасно, а я не хочу погибнуть.

Он посмотрел на меня так обиженно, будто я только что отказался выходить за него замуж.

– Ты боишься, – сказал он.

– Да.

Он кивнул.

– Вчера я скупил все закладные на твою землю, – сказал он. – Если я взыщу по ним долг, ты сможешь найти две тысячи энджелов за четырнадцать дней?

– Нет, – ответил я.

– Тогда сделаешь ради меня эту простую работенку?

– Да, – ответил я.

Две тысячи энджелов – это большие деньги. Примерно половина всей стоимости нашей вотчины – по два энджела за акр. Примерно столько же стоит снарядить двоих рыцарей и отправить их сражаться в Утремер.