Книга двух путей

Мы с Брайаном еще не обсуждали, где я буду жить, если останусь. Но выражение лица Мерит такое бесхитростное, такое беззащитное. Ведь я только что к ней вернулась. И не могу сразу ее покинуть.

– Нет, – отвечаю я, как будто ничего другого и не планировала. – Конечно не брошу.

При этих словах Брайан уходит в дом. Мерит, помахав Уайетту, следует за Брайаном и уже на пороге поворачивается:

– Приходи пожелать мне спокойной ночи.

Уайетт одиноко стоит под куполом звезд.

– Прости, – шепчу я. – Я должна…

– Знаю. Все понятно. – Он вынимает из кармана ключи от арендованного автомобиля и подкидывает их в воздухе. – Этим вечером Мерит ты нужна больше, чем мне. И я готов поделиться.

– Ты не умеешь делиться.

– О’кей, что есть, то есть, – соглашается Уайетт. – Я готов поделиться хотя бы на этот раз. Но с первыми лучами солнца я разобью бивак здесь, у тротуара.

Уайетт идет по дорожке в сторону улицы. Внезапно он поворачивается, на губах его играет счастливая улыбка.

– Она удивительная.

– А я что говорила!

– Теперь я понимаю, почему тебе так не терпелось это сказать.

Я смотрю, как свет задних фар арендованного автомобиля исчезает вдали, после чего поворачиваю в сторону дома, где прожила пятнадцать лет. Я знаю здесь каждую плохо прибитую доску в полу, каждое пятно на потолке от протечки. Но сегодня родной дом кажется чужим. Мавзолеем, криптой.

Брайана я застаю в своем кабинете. Муж расстилает постель.

– Ты совершенно не обязан этого делать, – говорю я.

Он резко поворачивается, и его лицо начинает краснеть.

– Я подумал, ты хочешь… Я не думал…

Теперь уже моя очередь краснеть.

– Я имею в виду, да. Но. Я могу сама все сделать. А ты можешь… просто оставить как есть.

Брайан кладет лоскутное одеяло и подушки поверх уже постеленной на диван простыни. И я вспоминаю наш медовый месяц в Майами, куда мы взяли новорожденную Мерит и Кайрана. Кайран тогда увидел зеленоватого тритона, который юркнул под изгородь, не позволив нам толком его рассмотреть. И Брайан битых полчаса выкладывал тонкую дорожку из крошек и сахара, выманивая ящерицу на солнечный свет.

Разница между Брайаном и Уайеттом, по моему разумению, состоит в том, что Уайетт станет землю носом рыть, пока чего-то не найдет, а Брайан будет сидеть и ждать, пока это что-то само не придет к нему прямо в руки.

– Пойду пожелаю Мерит спокойной ночи.

– Я оставлю свою дверь открытой, чтобы тебя слышать, – отвечает Брайан, когда я уже на пороге. – Если тебе ночью что-нибудь понадобится, просто позови.

В больнице по ночам за мной присматривали Уайетт и медсестры. Сегодня я впервые буду ночевать в одиночестве. Об этом я как-то не подумала, а вот Брайан сразу понял.

Я и без него знаю, что ночью он непременно проснется и пройдет на цыпочках по коридору, чтобы послушать, дышу я или нет. Совсем как тогда, когда много лет назад у Мерит был круп и она задыхалась.

В спальне Мерит я ложусь рядом с дочерью поверх покрывала, как во времена ее далекого детства. И за несколько секунду до того, как Мерит погружается в сон, я слышу ее голос, дымом клубящийся над моим плечом:

– Теперь все как обычно.

Что далеко не так.

Когда я осторожно проскальзываю в коридор, дверь в супружескую спальню распахнута настежь, свет потушен. Я прохожу к себе в кабинет, ложусь на диван. Смотрю в потолок и ворочаюсь с боку на бок, пытаясь ухватить сон за хвост всякий раз, как он оказывается в пределах досягаемости.

Устав бороться с бессонницей, я беру телефон и звоню Уайетту по FaceTime. Судя по его заспанному лицу, появившемуся на экране, Уайетт крепко спал.

– Дон? У тебя все в порядке?

К сожалению, я слишком поздно понимаю, что телефонные звонки в ночной час обычно к плохим новостям.

– В полном порядке, – поспешно говорю я. – А как ты узнал, что это я?

– А кто еще может знать, что я в Америке? – (Я залезаю в кровать и устраиваю телефон рядом с собой.) – Ты что, меня проверяешь? Хочешь убедиться, что я не затащил в постель очередную начинающую специалистку по египтологии.

– Просто я соскучилась по тебе.

– Хотел бы я, чтобы ты была здесь. – Его голос полон нежности.

– Я тоже этого хотела бы.

– Тогда почему у тебя такой вид, будто ты вот-вот разревешься?

Потому что достижение желаемого отнюдь не сопряжено с немедленным вознаграждением. Это медленное отделение: преобразование костей и сухожилий. Это больно. Оставляет кровоподтеки.

– Не знаю, – отвечаю я. – Мне никак не уснуть.

– Тебе не уснуть без меня. – Уайетт, как всегда, до смешного самоуверен.

Неожиданно мне становится стыдно за то, что втягиваю его в свою бессонницу.

– Ты устал, а я тебя разбудила. Нет, я просто ужасная подружка.

– Подружка, – задумчиво произносит Уайетт. – По-твоему, это так называется?

Учитывая, что у Уайетта формально есть невеста, а у меня – муж, я не знаю, кем еще могу быть. Я будто снова в седьмом классе шепчусь с парнем, на которого запала. Прислушиваясь к громким ударам своего сердца, я пытаюсь найти правильный ответ:

– Родитель один?

– Чересчур формально.

– Я открыта для предложений.

– Ах так! – Голос Уайетта ласкает слух. – Как насчет моей второй половинки? Моей ненаглядной? Моей любимой?