Книга Джошуа Перла

Она так прекрасно работает и так мила, что мадам Перл, конечно, мечтает познакомить ее с тобой, когда ты вернешься. Я хотел ее сфотографировать. Она сидела возле лавки, но, видимо, убежала, прежде чем аптекарь сделал снимок. Вечно девушки так поступают. Ей нравится, когда я рассказываю о тебе. Ах да, забыл: она очень красива.

На фотографии Джошуа заметил маленькие следы на снегу возле лавки.

В конце письма Жак Перл иносказательно (чтобы охрана не поняла) сообщал, как ему не терпится поговорить с Джошуа и выяснить, почему тот сбежал, взяв имя умершего мальчика.

Джошуа аккуратно сложил письмо и спрятал в карман. Ледяной ветер обжигал пальцы, но ему было хорошо: он больше не чувствовал себя обманщиком.

Начинался февраль. Два трудных лагерных года были уже позади. Джошуа работал в основном на лесоповале, где вместе с другими пленными перетаскивал и грузил спиленные деревья. Большинство заключенных были поляками. Многие умирали с голоду, питаясь супом, прозрачным, как дождевая вода. С французами немцы обращались немного лучше, однако голод, болезни, вши, жестокость делали жизнь почти невыносимой.

Джошуа вернулся в барак. Вдоль стен в три яруса тянулись нары. Он присел на край нижней лежанки.

– Я получил письмо, – обратился он к тени, вытянувшейся у стены.

Брахим обернулся. Та ночь, когда они по очереди спасли друг друга, очень сблизила их. Джошуа доверил бригадиру свою тайну, полагая, что тот умрет с ней. Некоторые истории помогают уходить. Но эта подействовала как магическое снадобье. Брахим сказал тогда: «Если я дотяну до утра, то выживу». Голос Илиана помог бригадиру перебраться через ночь. Тот выжил.

Несколько дней, проведенных в госпитале и транзитной тюрьме, они избегали встречаться взглядами, словно стыдясь, что остались в живых.

В лагере они стали неразлучны. Но больше никогда не вспоминали об откровениях Илиана.

– Хорошее? – спросил Брахим.

– Да.

Бригадир удовлетворенно погладил бороду. Хорошее письмо. Этой информации было достаточно.

Брахим выпрямился, развернул пальто, служившее подушкой, оделся.

Заключенным выдавали одежду, снятую с убитых на поле боя. Но бригадиру позволили сохранить тюрбан спаги.

Он поднялся и сделал Перлу знак следовать за ним.

Они переступили через заключенных, игравших в карты на полу.

Эль Фасси толкнул дверь и зашагал по снегу.

Когда они отошли довольно далеко от бараков, Брахим заговорил. Он произносил каждое слово так четко, словно сообщал результаты серьезного исследования.

– Вы знаете, я был в медпункте из-за ранения.

Они по-прежнему обращались друг к другу на «вы». Возможно, это был их способ оставаться цивилизованными людьми, несмотря на ужасы и унижения лагерной жизни.

– Вам больно?

– Не очень.

Перл знал, что бригадир врет. Он мучился каждую ночь и спал с кожаным ремнем в зубах, чтобы не слышно было их скрежета.

– Доктор говорит по-французски, – сказал Брахим. – Он из Эльзаса. Бывал и у меня на родине. Рассказывает всякое. Это приятно.

Каким-то чудом Перл еще ни разу не попадал в медпункт, но он сомневался, что там можно приятно проводить время. Брахим продолжал, красноречиво как никогда:

– Доктор показал мне поляка, который каждое утро приходит к нему из-за легких. Он тоже заключенный, но сотрудничает с охраной. Контролирует весь свой блок. Даже доктор его боится.

Перл слушал низкий голос Брахима.

– Его имя Бартоз Козовски. Здесь его называют Козо.

Бригадир замолчал, пережидая, пока пройдут заключенные, тащившие мешки с цементом. Когда они вновь остались одни, Перл спросил:

– Почему вы мне рассказали о нем?

– Я не должен был этого делать. Он отправляет на кладбище тех, кто переходит ему дорогу.

Убедившись, что заключенные уже достаточно далеко, Брахим произнес вполголоса:

– Козо кое-что носит на шее. Мне доктор сказал. И…

– И?

– Это чешуйка сирены.

Перл остановился.

– На серебряной цепочке. Он показывал эту штуковину доктору. Тот говорит, что никогда не видел ничего подобного.

Они дошли до конца колючей проволоки и оказались возле кирпичного ангара.

Брахим заглянул ему в глаза.

Второй раз после изгнания на Илиана словно повеяло воздухом его покинутого мира. Впервые такое ощущение он испытал рождественской ночью, когда открыл книгу сказок, забытую в лавке.

Из ангара, покашливая, вышел невысокий человек в слишком большом пальто. Падал снег. Брахим Эль Фасси молча смотрел на Перла, в серых глазах которого, казалось, мерцала чешуйка сирены.

Вышедший из ангара мужчина продолжал кашлять, сгибаясь пополам. Его сопровождали два вооруженных надзирателя, и Перл невольно задумался, куда они ведут беднягу.