Книга еретиков

Иоанн Филопон. Арбитр[447]^–[448]. Первая глава.

7[449]. Если мы утверждаем, что божественная и человеческая природы Христа соединились не какими-то явными качествами, как, например, в чести, или в силе, или в действиях, или в чем-то еще подобного рода, но тем, чем они являются в качестве природ – для этого необходимо утверждать соединение природ, – возникает альтернатива: единое существо произошло из соединения – да или нет? Итак, если единое существо не произошло от них, как мы можем точно говорить, что они во всем соединились? Ибо что еще значит быть соединенным, чем стать одним? Ведь мы не утверждаем соединение по вдохновению, как во пророках[450]. Следовательно, именно как «быть белым» есть не что иное, как причастие к белизне и становление белым, подобным образом «быть горячим» [есть не что иное], как стать причастным теплоте и стать горячим[451], поэтому я, подобным образом, полагаю, что «быть соединенным» значит не что иное, как стать причастным соединению и стать единым. И Священное Писание говорит неустанно, что «Слово стало плотью»[452], поскольку «Он воплотился[453]. Тем не менее те, что стараются быть благочестивыми, утверждают, что это не следует понимать в равной степени, как если кто-то скажет, что тело стало белым или горячим. Ибо что касается становления горячим или белым, то сущности, по сути, свойственно воспринимать предикаты такого рода и отличаться от них. Но бытие воплощенного Слова не означает ничего, кроме Его Собственного бытия, соединенного с плотью, и единого существа, происшедшего из двух [составных частей], о котором мы в этом смысле утверждали прежде, но не о том, что Божественная сущность сама по себе получила подобие плоти и, так сказать, стала плотью. Следовательно, поскольку то, что соединено с чем-либо, становится единым с ним и [поскольку] мы говорим: «ставший воплощенным» по отношению к «ставшему единым», я полагаю, что следует использовать два термина: «быть соединенным» и «стать плотью». И я думаю, что Священное Писание прежде очень ясно отвергло мнение еретиков, более предпочтя использование термина «Воплощение», чем «соединение», поскольку «соединение» по обыкновению ассоциируется омонимично с вещами, которые соединены исключительно чувствами. Для Священного Писания это также не является необычным, как, например, в словах: «Как Я и Ты едино, так и да будут в Нас едино[454]». По этой причине оно говорит: «Слово стало плотью»[455], так что никто из тех, кто имеет представление о силе Божественной сущности, не может использовать эту фразу как вредное средство и полагать, что соединение было достигнуто просто согласно чувству близости, между тем как сами природы остаются частными и отдельными, и отвергать эти слова так, как будто они были праздными. Ибо как может понятие о Воплощении, которому свойственны изменение и преложение, позволить нашему уму достигать разделения сущностей, которые были соединены?

8. Поэтому если, как я сказал, единое существо произошло из соединения двух природ, чем же является тогда это единое существо – только простое имя или реальность? Если это всего лишь имя без реальности, тогда не будет природ, которые соединены, в точности как созвездие «Пса Ориона» и земная собака, будучи едиными только лишь в имени, не являются соединенными относительно каждой природы, так же как человек реальный и человек изображенный. Поэтому если природы как таковые соединились и в результате этого от их соединения стали единым существом, тогда это не просто имя, но реальность. Но если это реальность, это одно из двух вещей: либо природа (или сущность), либо некоторое количество акциденций, принадлежащих субстанции. В таком случае, если это единое существо является акциденцией или некоторой взаимосвязью природ, но не природой (или сущностью), если это, как мы сказали прежде, действие, или честь, или сила – опять же, это не природы, которые соединились в качестве бытия [природ], но их акциденции, насколько представляется возможным слышать от приверженцев Нестория: «Человек, который от Марии, в той же мере соучаствовал в чести (то есть в действии и силе) Логоса, и по этой причине одно имя принадлежит двум». Но сейчас наш аргумент обращен не против них[456], чтобы заниматься опровержением их учений. Следовательно, если природы соединились как таковые и в результате этого существо, которое произошло из их соединения, не есть просто имя, ни некоторое количество акциденций, ни то, что сопровождает природы, – это необходимо должна быть сущность, или природа (допустив, что оба понятия имеют одно и то же значение). Но если единое существо произведено из соединения двух [природ] и есть природа (или сущность), тогда мы преуспели, утверждая, что после соединения есть [только] одна природа Господа нашего Христа, даже если мы признаем, что она не простая, но сложная, как я часто говорил.

9. Но если они говорят, что Того, Кто произошел из соединения двух природ, мы должны называть не одной природой, но одним Христом, мы поставим перед ними следующую дилемму: это имя «Христос» – я имею в виду [имя], которое относится к Божественному Аогосу, Который стал воплощенным, ибо имя «Христос»[457] обычно омонимично указывает на пророков и царей, – является это указанием на сущность (или природу) или на нечто, что сопровождает их сущность? Если, в таком случае, это является указанием на сопровождение сущности какой-либо [вещи], такое, как действие или сила, это [т. е. вещь] также будет единым конечным продуктом, произведенным в результате соединения. Сказать подобное есть абсурд, как уже показал предшествующий аргумент в виде опровержения. Ибо тогда это произошло бы таким образом, что мы уже не смогли бы утверждать, что природы были соединены, – но [лишь] то, что относится к ним случайно и несущественно. Однако установлено и утверждается, что это соединение самих природ. Так, вследствие этого имя «Христос» не есть указание на то, что сопровождает сущность, если конечным результатом этого соединения является Христос. Но если наименование «Христос» есть указание на природу, то это может быть одним из двух: указанием либо на одну, либо на две природы. Если одна, чего я и добивался, то, конечно, в действительности сложная, а не простая. Но если две, тогда допускается одно из двух: это есть указание на каждую из них по отдельности либо сразу на обе вместе. Если на каждую по отдельности, тогда Христос будет Божественной и в то же время человеческой [природой], и [имя «Христос"] будет относиться к ним обоим омонимично, как «морская собака» и «земная собака», или же однозначно, таким образом, как слово «человек» [используется] в отношении Петра и Павла. Но если омонимично, тогда будет два Христа, а не один, которые соучаствуют в имени, но разные по природам, подразумеваемым под именем. Ибо это соответствие такое же, как «морская» и «земная» собака, которые суть две, в нем «единство» заключается только в имени, но не тому, что подразумевается под именем в реальности. Но если однозначно, как в слове «человек», [используемом] Петром и Павлом, для которых под наименованием одинаково подразумеваются не только имя, но также и природа, но даже в таком случае снова будет два Христа, точно так же как Петр и Павел суть два человека; они едины относительно вида, но по численности их двое, а не один. Отсюда, если по числу не два Христа, но на самом деле один, то есть и в имени, и в реальности, тогда имя «Христос» не является указанием на две природы, которые понимаются каждая сама по себе, как угодно Несторию.

10. Но не может [имя «Христос"] быть указанием на две [природы] вместе. Ибо если не существует отдельного живого существа, которое являлось бы конечным продуктом соединения двух природ, то единое наименование «человек» не может связано с душой или телом, как не может имя «Христос» быть связано с двумя – Божеством или человечеством Христа, поскольку нет отдельного живого существа, которое произошло из них. Ибо наименование «дом» не связано с камнями и бревнами вместе[458], прежде чем была осуществлена единая форма – подобие дома как результат их соединения. Как и наименование «хор» не говорит отдельно о множестве соединенных вместе индивидуумов, но есть указание на отношение между всеми певцами, которое является единым. Ибо единое имя также не может указывать на множество, не будучи связанным с ним омонимично или однозначно, если только не возникает единая природа из их соединения, или определенный набор общих чувств, на который будет указывать имя. Однако здесь они также говорят, что имя «Христос» есть указание на конечный продукт двух природ. В таком случае они должны сказать, что такое конечный продукт Божественной и человеческой природ. Ибо, опять же, это будет либо просто имя, либо реальность. И если это реальность, то это есть либо сущность (и природа), либо определенный набор акциденций, сопровождающих сущность. Снова опровергается то, что это есть просто имя или внешнее, сопровождающее сущность, по причине абсурдностей, присутствующих в таких мнениях, и из этого следует, что под именем «Христос» будет пониматься единая сущность или сложная природа. И следовательно, Христос, будучи одним по числу, будет одной природой, понимаемой под этим наименованием, но очевидно сложной, а не простой, так же как слово «человек» является указанием на сложную природу души и тела.

11. Уже столкнувшись с утверждением, что одна ипостась произошла из двух, следовательно, и природа также не одна, мы проведем исследование последнего, демонстрируя его невозможность и несостоятельность. Ибо я не обращаю внимания на тот факт, что некоторые учителя богословия утверждали, что наименование «Христос» не является указанием на сущность, но на нечто осуществляемое в отношении сущности, устанавливая это значение наименования из древнего употребления титула «помазанный». Хотя эти наименования по большей части указывают не на сущность, но на некоторые действия, или область знаний, или обладание, или что-либо в этом роде, как, например, «царь», «философ», «грамматик», «господин» или «раб», тем не менее мы не часто обозначаем такими именами роды вещей, сопровождающих сущность. Ибо, когда мы говорим: «пришел», даже если мы не произносим слово, указывающее на сущность, тем не менее мы говорим, что сущность царя пришла. Таким же образом, когда мы говорим, что грамматик ходит, или болен, или спит, – мы не говорим, что это претерпевает какого-либо рода область знаний, ибо это было бы, конечно, смешно, но под этим мы подразумеваем природу человека, который имеет отношение к той академической дисциплине, которой является грамматика. Следовательно, когда Петр говорит: «Ты – Христос, Сын Бога Живого»[459], что же еще он имел в виду, как не Того, Кто по природе есть Сын Бога? Поэтому, хотя наименование «Христос» в первом случае не указывало на сущность, когда мы говорим, что единый Христос есть конечный продукт двух природ, Его Божества и Его человечества, очевидно, что мы не говорим, что некоторые действия являются конечным продуктом сущности в соединении. Ибо это бы выявило огромное невежество – говорить, что действия являются конечным продуктом сущности в соединении или просто нечто относящееся к сущности. Но в указании на истинно сложную природу через провидение, которое осуществилось в ней, мы не уклоняемся от того, что имя Христа обозначает Его и как помазанного. Это наша первая глава.