Книга Государя

За первые восемь лет своего пребывания у власти Бисмарк смог не только аннулировать это соглашение, но и создать Германскую империю. Высшим выражением его дипломатии стала политика «железа и крови». Эта фраза впервые встречается в одном из его писем 1858 года. Она была вновь произнесена Бисмарком в 1862 году, когда, выступая перед бюджетной комиссией палаты депутатов прусского парламента, буквально за день до своего назначения, он сказал следующее: «Мы не приблизимся к этой цели путем речей и призывов, решений большинства; нам не избежать серьезной борьбы, такой борьбы, которая может быть решена только железом и кровью. Для того чтобы обеспечить нам эту победу в борьбе, депутаты должны вручить королю как можно больший груз железа и крови, дабы он мог по своему усмотрению бросить его на ту или другую чашу весов»[233]. Эта прямота уже была следствием той роли, которую должен был играть Бисмарк в глазах Вильгельма I и его окружения. От него ждали решительных действий. Но Бисмарк никогда не делал решительного поступка, предварительно не подготовив его.

Вначале он добился соглашения о торговле с Францией и привлек к нему все страны Германского таможенного союза, кроме Австрии, делая первый шаг к изоляции Вены. Следующий шаг казался парадоксальным: Бисмарк пошел на союз с Австрией для того, чтобы отторгнуть от Дании герцогства Шлезвиг и Гольштейн, находящиеся с ней в унии с XV века. Небольшая победоносная война, в которой участвовал австрийский вспомогательный корпус, решила эту задачу. Воинский дух пруссаков был укреплен, армия получила необходимый опыт, а главное, стало ясно, что подобные короткие кампании делали остальную Европу практически беспомощной: она просто не успевала реагировать на них.

После этого война с Австрией была делом уже решенным. Готовя почву, Бисмарк намекнул Наполеону III на возможность территориальных приобретений за счет герцогства Люксембургского. Хотя эти тайные переговоры ни к чему не привели[234], Франция заняла позицию стороннего наблюдателя. Перед самой войной, будучи уверен в ее неизбежности, Бисмарк заключил трехмесячный союз с Италией, получив ценного союзника, готового ударить в болезненное для Вены «итальянское подбрюшье».

Чтобы иметь законный повод для начала военных действий, Пруссия внесла в Союзный сейм предложение созвать всегерманское собрание, сформированное на основе всеобщего избирательного права, для обсуждения Союзной конституции. Это был открытый вызов австрийской гегемонии. Вена не могла пойти на такой шаг; как и ожидал Бисмарк, ее реакция была резкой и нервной. Главе прусского кабинета оставалось только умело разыгрывать стремление идти на компромисс (правда, сохраняя свою принципиальную позицию). В результате именно Австрия, которой изначально была уготована роль жертвы, 17 июня 1866 года начала войну. Поскольку инициатива начала военных действий исходила от Австрии, а не от Пруссии, Россия, также опасавшаяся стремления Берлина стать хозяином Германии, была вынуждена ограничиться дипломатическими демаршами.

Победа Бисмарка была абсолютной: оставалось довершить ее на поле брани. Во время решающего сражения при Кениггреце Бисмарк, в случае поражения Пруссии, готов был покончить жизнь самоубийством. Этот политик как никто другой мог почувствовать решительный момент – событие в его подлинности. Истина его политики заключалась не в показных прямоте и добродушии, не в двуличности, в которой обвиняют его некоторые биографы, а в способности поставить на карту все, даже собственную жизнь.

Следующей жертвой стала Франция. Несомненным успехом дипломатии Бисмарка стало заключение договора с южногерманскими княжествами, в том числе и с католической Баварией, которую Франция считала зоной своих интересов. Результатом проделанной Бисмарком работы стало то, что в 1870 году Наполеон III вступил в борьбу не с Пруссией, но с Германией. При этом свое окончательное единство последняя обрела именно в войне 1870–1871 годов.

Основной задачей дипломатии Бисмарка опять было создание идеальных условий для использования военной силы. Эпизод с началом франко-прусской войны вошел в учебники как пример изощреннейшей дипломатии.