Книга Иоши

Понимал, что никто не увидит написанных мной строк, что не готов еще делиться своими переживаниями, что хочу этим заниматься дальше. Не для славы или богатства, а для спасения собственной души и долгожданного счастья. В итоге то, что должно было убить Аню, спасло меня. Она подарила мне жизнь, помогла выбраться из той пустоты и безумия, в которых я увяз. Спасибо ей за все. Надеюсь, ее жизнь также обрела смысл, а главное – она нашла счастье, после того как наши пути разошлись. Я бы отдал многое, чтобы вернуть ее и снова поговорить. В своих мыслях представлял, как мы оба повзрослели, сделали выводы и иногда встречаемся за чашечкой кофе, даже в том же кафе «У Софи», и обсуждаем, как старые друзьям, последние новости.

Догадываюсь, что в реальности вместе мы так же бы приносили в жизнь друг друга хаос, но мечты на то и несбыточные, чтобы просто иногда утонуть в возможном счастье, пока его представляешь. Жизнь и так наполнена болью. Мы заслуживаем хотя бы в своей голове представлять лучшее для себя будущее. В реальности мне уже не удастся сказаться Ане, как я сожалею о случившемся, что уже ничего не смогу изменить, но были люди, перед которыми мог извиниться за все, что натворил.

Помимо Кулака я искал отца Бори – отца Феофана. До этого знал, что после смерти сына он покинул Родищенск и ушел в монашество, но не знал, куда именно. Помогли разговоры тетушек на работе, которые под приливом ностальгии разговорились и упомянули его. Я зацепился за крючок и расспрашивал их, что они еще знают о нем. После смерти сыны отец Феофан замкнулся в себе и ни с кем не разговаривал. За один день сменился священник в церкви Нижнего Родищенска, а куда исчез предыдущий, даже новый духовник не знал. Но любопытство тетушек этим не остановить, у знакомых других знакомых оказались родственники в духовенстве и выяснили, что уехал отец Феофан недалеко, что по сей день служит в Свято-Роданьском мужском монастыре.

В ближайшие выходные я поехал к нему. В голове путались мысли, я боялся встречи и надеялся, что все это слухи и отца Феофана в монастыре нет, но одновременно жаждал поговорить с ним, выговориться и получить искупление, которое для меня было необходимо. Добираться пришлось пересадками через Ястребск, из-за чего потратил полдня, хоть и выехал из Родищенска на рассвете. С учетом поездки обратно понимал, что времени на разговор с отцом Феофаном у меня немного, и эту возможность надо использовать по полной.

В самом монастыре священнослужители сразу поняли, о ком я говорю, и согласились помочь. Я гулял по территории церкви, когда отец Феофан сам вышел ко мне на встречу. Он постарел еще сильней, уже не только волосы, но и борода, не оставив ни одному прежнего цвета, морщин на лице прибавилось, а походка стала медлительной и аккуратной. Больше испугали глаза – в них отсутствовала жизнь, даже когда они посмотрели на меня, складывалось впечатление, что отец Феофан смотрит сквозь меня.

– Как вы здесь? – спросил я после приветствия. Хотел протянуть ему руку, но передумал, не знал, принято ли так со священнослужителями.

– Спокойно. Никаких мирских забот и шума города. Я наконец-то обрел здесь покой.

– Только что такое покой? Неужели нам всем надо пойти в монастырь, чтобы уже найти свое место? И как оградить себя от той боли, что нас сжирает?

– От этого никуда не деться. Есть выражение: время лечит, но в действительности оно лишь притупляет ту боль, что нами двигает. Да. Да. Не удивляйся. Боль – это топливо для нашего сердца. Со смертью сыночка моего уже не видел цели в своем существовании. Но нашел покой в искуплении. Мне нравится монастырская жизнь, здесь у меня есть все для существования, мне нравится помогать людям, что приходят сюда за помощью. За советом. Они получают ответы на вопросы, что их терзают, и от этого становится и мне легче. Так что не бойся здесь говорить, ведь ты сам приехал сюда за божьим советом. В этом не должно быть стеснения. Мы все рабы божьи, все по образу и подобию.

Мне все равно было страшно говорить, страшно было признаться самому себе в совершенной ошибке и особенно страшно говорить это отцу Феофану, ведь огромный груз вины испытывал именно перед ним.

– Это я убил вашего сына.

Я смотрел в лицо отца Феофана в ожидании реакции: гнева или боли, ведь так должны реагировать люди, узнав о подобном, но он оставался спокоен, глаза оставались все также пусты, и ни одна морщинка на лице не дрогнула.