Книга историй

Бедные жители Львова перенесли много злоключений и мучений из-за отмены семи священных таинств; много людей, добродетельных и преданных родной вере, ушли из дому, оставили свою родину, удалились, разлученные с семьей и народом, странствовали как изгнанники и чужбинники в чужих странах и, живя так, умирали в горе и стенаниях. Армяне переносили и другие мучения и стеснения, ибо велики были гонения на тех, кто лишился и церкви своей, и имущества, а также потратил деньги свои при дворах власть имущих и царей, на путешествия туда и обратно. И так старались обе стороны, /385/ то есть Никол и народ, что изнемогли от разнообразных козней и долголетней распри, ибо начался раздор в 1079 (1630) году, когда Никол завладел церковью, и продолжался он, пока не наступил 1102 год нашего летосчисления (1653).

В то время владыка католикос Филиппос выехал из святого Престола Эчмиадзинского и отправился в Иерусалим, а оттуда приехал в величественный город Константинополь. Молва о его приезде распространилась повсюду, достигла также города Львова.

Тогда же гениальный плут епископ Никол отметил в уме, что народ, подвергаясь так долго мучениям, не отрекся от твердых намерений своих, а, упорствуя, все еще живет этими намерениями. Поэтому он задумал поехать к католикосу Филиппосу в Константинополь, чтобы хотя бы снять с себя славу отлученного, а также получить от него грамоту о благословении и подчинении ему народа. Но так как у него не было никакого имущества, ни денег на дорогу, он искал выхода, который и нашел в следующем. Жил в городе Тохате некий муж из армян, прославленный и именитый, которого звали махдеси Маркос. Он дал большие деньги сыну своему, по имени Симон, и отправил его в страну Ляхов торговать. Этот Симон, приехав во Львов, все время ел и пил, пировал, познакомился и подружился с епископом Николом; он обещал епископу: «Если у тебя есть желание поехать к католикосу, о деньгах не беспокойся, сколько бы ни понадобилось тебе денег на дорогу, все я /386/ дам». И как обещал, дал епископу две тысячи гурушей наличными деньгами. Епископ, получив их, выехал из Львова, приехал в Бугдан и [оттуда] поехал к католикосу Филиппосу.

Армянское население Львова, увидев, что епископ Никол отправился к католикосу, назначило и само со своей стороны некоего прославленного мужа, по имени Хачко, одного из судей армянских, отправиться к католикосу Филиппосу, дало ему письменную грамоту и множество устных наказов. Епископ Никол и судья Хачко, отправившись отдельно друг от друга, прибыли в Константинополь и предстали перед католикосом.

В течение многих дней, после долгих переговоров и действий, дело это завершилось тем, что католикос Филиппос велел епископу Николу согласиться с [условиями], изложенными в четырех пунктах, закрепить [их] своей подписью и дать ему. Во-первых, что Никол и его последователи, духовенство и миряне будут исповедовать веру Лусаворича и патриархов — местоблюстителей его. Во-вторых, что он и его последователи будут совершать обряды армянской церкви. В-третьих, что после смерти Никола епископ — преемник Никола будет посвящен в епископы эчмиадзинским католикосом, по его повелению утвердится в этой епархии и будет покорным последователем католикоса. В-четвертых, что сам Никол будет лишь упоминать имя папы, и то только во время литургии, но не в других проповедях и обрядах. А также, что он не будет разбавлять водой [вино] в чаше во время священной литургии[277], а из духовенства и клириков никто никогда не будет упоминать /387/ имени папы. Не будет также вовсе упоминать имени папы епископ — преемник Никола ни в речах, ни в делах; один лишь Никол [будет упоминать], и то только во время священной литургии.

А относительно упоминания имени папы сам Никол попросил католикоса, чтобы он хоть это ему позволил бы, ибо Никол сказал: «По расписке, данной мною франкам, они лишат меня сана, а может быть, и приговорят к смертной казни». Из-за этого католикос позволил. И Никол, записав эти четыре пункта на бумаге, скрепив печатью и подписью, отдал католикосу Филиппосу, а католикос отдал судье Хачко, чтобы тот взял с собой в город Львов и спрятал, чтобы [обеспечить] их безопасность в будущем. Затем католикос освободил Никола от уз отлучения и дал ему грамоту о епископской власти над населением Львова, велел ему образумиться и отказаться от блудного и распутного образа жизни, вернуться в [лоно] веры и на истинный путь добродетели и правды, приличествующий имени и сану епископа. Епископ Никол от всей души по доброй воле своей согласился со всеми предписаниями католикоса и отпущенный им поехал в город Львов.

Львовяне думали, что Никол раскаялся и отказался от своего неправедного образа жизни, но увидели, что он неизменно жил той же жизнью. И еще вспоминали они о расточении бесчисленных своих сокровищ и сосудов, о многократных гонениях, которым подвергал их епископ Никол, и души их горели, объятые пламенем. Поэтому не хотели помириться с ним, более того, убегали, хотели отречься от него.