Книга историй

В-четвертых и более всего, ради доброй памяти у господа, ибо, видя множество преступлений и снедаемый угрызениями совести, не имея в уединении ничего из благ [мирских], я уповал на бесконечное милосердие человеколюбивого бога, не преминувшего вознаградить за чашу воды[780], и бросил [труд свой], как лепту вдовицы, в сокровищницу господа («Взглянув же, он увидел богатых, клавших дары свои в сокровищницу; увидел также и бедную вдову, положившую туда две лепты, и сказал: „Истинно говорю вам, что эта бедная вдова больше всех положила; ибо все те от избытка своего положили в дар богу, а она от скудости своей положила все пропитание свое, какое имела"» (Лука, 21, 1—4)), надеясь тем самым заслужить отпущение грехов моих непростительных за то, что образ господний я обезобразил в илистой топи. А также в великой надежде уповал я на благосклонное заступничество ваших молитв, когда вы от всей души будете молить всеблагого господа даровать мне, недостойному, милость свою и грехам моим отпущение, подобно тому как благодаря мольбам сестер Лазаря [господь] даровал ему воскресение[781]. Вот с этим намерением и надеждой я взял на себя /670/ такое многотрудное и мучительное дело, требующее большого усердия, потеряв из-за него много дней, обошел много стран и земель в поисках рассказов для [этой] истории, расспрашивал не только христиан, но и иноплеменников и записывал все рассказанное ими. Случалось, что одну и ту же историю, дабы быть уверенным в достоверности, я записывал, повторяя десять и более раз. Потратив девять лет на это и расточив свое имущество, я еле-еле собрал воедино столько историй и записал [их]. И никто не содействовал мне ничем, лишь господь мой Христос был мне споспешником. И еще: когда католикос Филиппос велел мне принять на себя сей труд и я начал работать, я проработал года четыре и собрал часть историй. После кончины католикоса Филиппоса я забросил, оставил [книгу] и отошел от нее, видя многочисленные опасности и мучительные усилия, связанные с этим трудом, показавшимся мне свыше возможностей моих и тяжелее моих слабых сил. И труд этот был приостановлен до наступления 1107 года нашего летосчисления (1658). Затем по повелению католикоса Иакоба мы вторично приступили к этому делу и стали трудиться, пока не наступил 1111 год нашего летосчисления (1662), и тогда случилось нам прекратить этот труд. И еще: хотя [книгу эту] мы писали частично в разных местах во время путешествий по свету, однако почин ей был сделан милостью святого и богообитаемого храма в высочайшем Престоле Святого Эчмиадзина и завершение — в том же месте.

Книга сия содержит историю шестидесяти лет, а также и то, что было милостью Христа найдено /671/ и было брошено торгующим[782]. А недостатки, искажения и тому подобное [вытекают] из невежества и немощности моей, за что с мольбой прошу у вас прощения. Наипаче [потому, что] выпало мне приступить к делу этому не в годы бодрой юности, а [в годы] жалкой старости, ибо я был уже стар, а также весьма хвор телом, меркнет свет очей моих, руки мои утратили твердость и дрожат, точно так же [весь я] стал немощным, и тень смерти, [которая приходит] ко всем, маячит у меня перед глазами, угроза же геенны [огненной] все чаще и чаще посещает меня. Поэтому, пав ниц к стопам вашим и призывая в качестве заступника перед вами любовь к Христу, прошу, удостоверившись, не пренебрегайте мольбой моей; взываю, умоляю, прошу, настаиваю с великой мольбой: даруйте мне милосердие Божье и Христа, Сына Отца нашего, что на небесах, и т. д. Сидите вы или стоите, прошу, не мешкая и не ленясь, сказать это; и из дарованного вами нам будет вам доля и удел в день страшного суда перед праведным судьей — спасителем Иисусом, которому честь, и поклонение, и славословие беспредельное, неумолчно провозглашаемое всеми тварями, и разумными и скорбящими. Аминь.

Конец

/ 672 / Памятные записи книги [783]