Книга юмора

Куча детишек сиротками будет,

Но государство о них не забудет!

Вскоре Вован закончил «работу»,

Даже его потянуло на рвоту,

От крови, мозгов, он еле отмылся,

Долго стоял в туалете — молился!

Подумал, решил — япону их мать!

«Не стану по ямам тела фасовать»,

Хай падлы от власти от страха хрипят,

И сами шестерок своих хоронят!

Вышел на солнце, кости размял,

Ветерок шевелюру прохладно трепал,

Жизнь хороша и жить хорошо!

Было б чиновников меньше ешо!

Вова в подвале нашел кирогаз,

Спичку зажег, но свет тут погас,

Спичечку Вовочка ткнул наугад,

В подвале раздался отборнейший мат!

В антикварную лавку принес кирогаз,

За спиной керосина канистру припас,

Моня — еврей отказался купить,

Вове пришлось ему морду набить!

Бросился Моня в ментуру звонить,

Вова решил эту лавку спалить,

На Монином трупе лежат провода,

Не дозвонился еврей по ноль-два!

Вова все шубы в мешки разложил,

Кирогаз он как бомбу под сейф подложил,

Облил керосином кровавый топор,

И с облегчением вышел во двор!

В Монину «Хонду» свалил он товар,

В голове просчитал от продажи навар,

Горящую спичка в полете мелькнула,

Из двери и окон огнем полыхнуло!

На улице Вяземской праздник стартует,

В норковых шубах старушки шикуют,

Кто-то из них к подвалу пришел,

И кучу мешков там с одеждой нашел!

На вокзале в ларьке купил чебурек,

Продал ему это усатый узбек,

Вова полночи ходил в туалет,

И вспоминал где лежит пистолет!

Жарится мясо в ларьке усача,

Тот деньги мусолит, под нос бормоча,

Куча кошачья в клетке томиться,

Каждая кошечка в фарш превратится!

Кто-то в окошко ларька постучал,

Узбек недовольно в усы замычал,

С неохотой окошка ларька от открыл,

Из нагана с глушителем пулю словил!

Взвизгнули кошечки в клетке с испугу,

Кто-то «убрал» живодера-хапугу,

Чья-то рука просунулась в щель,

Распахнулась у клетки железная дверь!

Заработал бульдозер на стройке ночной,

Не нарушил он спящей охраны покой,

Бульдозер на месте ларька что-то делал,

Мокрое место осталось. Уехал.

Вова в тиши у камина сидит,

В руке у него сигарета дымит,

Очистить он Землю от скверны мечтает,

Какая же тварь его месть ожидает?

Старый диван, постарел, провалился,

В этой служебке Вован поселился,

Дворником тут он работал не долго,

Как с козла молока — от него нету толка.

Приватизировал быстро квартиру, —

Директору ЖЕКА — совсем не до жиру,

Не споря с Вованом — на все согласился,

Проходя мимо Вовы, тайком он крестился.

Двор и подъезд вычищали наркоши,

Ненавидел Вован их противные рожи,

Бомжи подбирали бумажки, окурки,

Два бригадира — бывшие урки!

Вова по городу рыскал шакалом,

Фиксировал сплетни по всем он каналам,

Дым без огня не бывает повсюду,

Это известно и бедному люду.

Беспризорные дети четко работали,

И бесстрашно с бандитами фенею ботали,

Вова про всех и про все узнавал,

Мщения планы в уме создавал.

Кого-то он стал в Верхах раздражать,

Чиновникам власти набрыдло дрожать,

Отстегнули братве «зеленухи» лимон,

Лишь только бы не был замешан ОМОН.

Вова в лесочке готовил шашлык,

Ему киллер с пригорка готовил «кирдык»,

Взвизгнула пуля, ударив в топор,

Вова с испуга упал на костер!

С кострища Вован тотчас откатился,

Вспышкой гранаты лесок озарился,

От напряжения Вова вспотел,

Воронка дымилась — где киллер сидел.

Мозги просчитали заказчиков четко,

Способствует этому — хлебная водка,

С сожаленьем оставил Вовуся лесок,

Шашлыка закопавши останки в песок.

Губернатор наслышан — план провалился!

В душах чиновников страх поселился,

Охрану усилили — жопы дрожат,

Сплелися в клубок — словно змеи, шипят!

Старичок на приём к голове записался,

Вопрос его вроде — прописки касался,

Секретарша в реестр спокойно внесла —

«в июле, четверг — 2-го числа»…

Вечерами Вован с париком изгалялся,

В хромого дедулю он превращался,

Усы и бородка, руки трясутся,

На задворках фазенды — козы пасутся.

Двенадцать часов, подходит обед,

Ожидаючи смирно сидит старый дед,

Секретарша брезгливо носом шмыгает,

От деда в углу — чем-то дрянным воняет.

Здоровый охранник расселся на стуле,

Всем им Вован заготовил по пуле,

В авоське газетка, в ней пистолет,

А под тужуркой-крутой арбалет.

Очередь Вовы, кряхтя он поднялся,

На стуле за ним запах пота остался,

Вова тряся бородою икнул.

Согнувшись и шаркая в двери шагнул.

Лохмотья упали, парик отлетел,

Чиновник от шока на миг обалдел,

Пропела стрела, как поет керогаз,

И жало вонзилось точноёхонько в глаз.

Охранник за дверью чинушу не спас,

И смерти чужие он видел не раз,

Но тут в секретарской сплошной беспредел,

Ствол в его лоб напряженно глядел.

Это последнее, что он увидел,

Хотя деда того он совсем не обидел,

Секретутка и то — взвизгнуть успела,

И тело — ее в окно полетело!

Старички и старушки в страхе молчали,

И только головками тихо кивали,

В рукомойнике Вовочка руки умыл,

И на скутере лихо домой покатил.

Сколько милиция люд не пытала,

Вся та толпа партизаном молчала,

Начальник ментовки волком завыл,

Вову не выдал никто, кто там был.

В городе стало свободней дышать,

Поредела чиновников серая рать,

Пенсионеров глаза засветились,

Улыбки на лицах людей появились.

Что вам сказать — если не врут,

У вас бы нашелся свой Робин Гуд,

Если б и ты — не молчал, не терпел,

Чиновников умер бы здесь беспередел!

(продолжение следует в следующей книге.)