Книга юного мотоциклиста

В Голландии, где круглый год дуют сильные морские ветры, известный ученый Симон Стивен в 1600 году построил четырехколесный экипаж, снабженный парусами. Этот экипаж с полной нагрузкой мог развивать скорость до 32 километров в час. По тем временам это была огромная скорость. Один из современников, наблюдавший поездку на этом экипаже, назвал его «гаагским чудом». Но практическое применение это «чудо» не получило: на нем ехать надо было туда, «куда ветер дует», а направление ветра не зависело от желания человека.

В России тоже были умельцы, которые хотели заставить работать ветер.

«Яузской бумажной мельницы работник Ивашка Культыгин задумал сани с парусами, а у тех саней два крыла, и ездить они без лошади могут. Катался Ивашка на них по пустырям ночью. А варваринской церкви поп Михайло донес в приказ тайных дел, что есть у Ивашки умысел. И, схватив Ивашку, пытали, и под пыткой он поклялся, что хотел выдумать еще телегу с крыльями — да не успел. Сани те сожгли, а Ивашку батогами нещадно били», — читаем мы в одной из летописей, относящихся к XVII веку.

За 120 лет до нашей эры греческий ученый Героном описал первый прибор, который двигался силой пара. Пар истекал из подогреваемого сосуда по двум касательно к нему направленным трубкам и, упираясь в воздух, заставлял этот сосуд вращаться.

Может быть, пар покатит колесо!

В 1681 году известный ученый Исаак Ньютон предложил использовать двигательную силу пара. В 1769 году французский инженер Кюньо построил паровую телегу, на которой разъезжал по улицам Парижа. Правда, эта телега была крайне несовершенна. Во время движения она потеряла управление и врезалась в каменную стену, в результате чего «взорвалась с грохотом на весь Париж».

В 1801 году англичанин Трейватик построил паровой автомобиль, который нашел практическое применение для перевозки грузов. Громоздкие, тяжелые паровые машины обладали небольшой мощностью и не могли быть признаны удачными двигателями.

По грунтовым дорогам по-прежнему шагали ноги человека и лошади.

Понадобилось еще несколько десятилетий, пока в упорных поисках не была найдена более совершенная машина, которая с успехом заменила на тележке мускульную силу человека.

Необычайное происшествие на коронации царя Александра I

Ранним дождливым утром тишину разорвал удар большого колокола Успенского собора.

Вслед за ним, словно по сигналу, заговорили звонницы всех кремлевских соборов. На их перезвон отозвались колокола Замоскворечья, Новодевичьего монастыря, Андрониева, и не прошло полчаса, как всю Москву покрыл сплошной гул перезвонов.

Начинались официальные торжества по случаю коронации царя Александра I. Это было 27 сентября 1801 года.

Купаясь колесами в грязи, двигались роскошные кареты, направляясь в Кремль, — знатные сановники ехали в Успенский собор, где должна происходить коронация. Толпы горожан направлялись на Красную площадь, чтобы принять участие в торжествах.

И вдруг на Красной площади появилось странное шествие. Во главе ехала необыкновенная тележка, на которой, словно на лошади, сидел высокий бородатый мужчина. Руками он держался за руль, приделанный к передней части тележки, ноги его опирались на выступы, сделанные в виде рычагов. Человек перебирал ногами. Тележку никто не вез и никто не толкал сзади, а она бежала, словно живая.

Чудесная тележка имела всего два колеса, расположенных не в ряд, как у двуколки, а одно за другим, и все же она двигалась и не падала. За ней, еле успевая, бежала шумная ватага. Тележка проехала Спасские ворота и двинулась к Успенскому собору. Народ, расступаясь, давал ей дорогу. На площади путь ей преградил строй гвардейцев, которые кольцом оцепили Успенский собор. Человек, не обращая внимания, продолжал двигаться.

— Куда прешь, чудо? — крикнул на него один из гвардейцев. — Ай не видишь, что туда нельзя?

Мужчина остановил тележку, слез с нее и, держась руками за передний рычаг, сказал:

— Ваше благородие, пропусти к царю-батюшке!

— Как звать тебя и по какому делу царя зреть хочешь? — спросил гвардеец.

— Звать меня Артамоновым. А приехал я за две тысячи верст — с наказом от купцов верхотурских с Урала. Велено мне царю-батюшке в собственные руки купеческую грамоту передать да показать ему вот эту штуку, — при этом он показал на тележку.

— А что это за махина? — спросил один из гвардейцев.

— Это самокат. Я на нем, как на коне, езжу и ни сеном, ни овсом не кормлю.

Затихшие было колокола вновь зазвонили. Послышалось церковное пение, и на паперть собора вышли царь с царицею. Окруженный разодетыми вельможами царь принимал знать. Артамонов как завороженный смотрел на это невиданное зрелище.

Наконец, очередь дошла и до него. Придерживая рукой самокат, Артамонов подошел к царю.

Вельможа, весь сияющий золотом, говорил царю о посланце уральских купцов. Царь взял грамоту, быстро пробежал ее глазами, посмотрел на Артамонова, на самокат, улыбнулся и сказал:

— Хитрая штука! Сам сделал?