Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв

В том же году нашел написание тверского купца Афанасия, что был в Индии четыре года. А ходил, как говорят, с Василием Папиным[319]. Я же пытался узнать, когда Василий ездил с кречетами послом от великого князя, и сказали мне, что за год до казанского похода возвратился из Орды, когда князь Юрий[320] был под Казанью, когда его (Василия Папина) под Казанью застрелили. Записей же не нашел, в каком году пошел или в каком году вернулся из Индии и умер. Говорят, что, не дойдя Смоленска, умер. А писание то своею рукою написал, и его рукою написанные тетради привезли купцы к Мамыреву Василию, дьяку великого князя[321].

  Вот написал я грешное свое хождение за три моря: первое море Дербентское — море Хвалынское, второе море Индийское — море Индостанское, третье море Черное — море Стамбульское. Пошел я от Спаса святого златоверхого и с его милостию, от государя своего великого князя Михаила Борисовича тверского, и от владыки Геннадия[322] тверского, и от Бориса Захарьича. Пошел вниз Волгою и пришел в монастырь Калязин, ко святой Троице живоначальной и к святым мученикам Борису и Глебу. У игумена Макария[323] с братиею получил благословение. И с Калязина пошел на Углич, с Углича отпустили меня свободно. И оттуда приехал в Кострому к князю Александру[324] с другой грамотой великого князя. И отпустили меня беспрепятственно. И на Плес[325] приехал свободно и в Нижний Новгород, к наместнику Михаилу Киселеву[326] и к пошлиннику Ивану Сараеву, и они меня отпустили беспрепятственно.

  А Василий Папин уже проехал мимо города две недели тому назад, а я ждал в Нижнем Новгороде две недели татарского ширваншахова посла Хасан-бека[327]. Он ехал с кречетами от великого князя Ивана, а кречетов у него было девяносто. И поехал я с ним на низ Волгою. Проехали беспрепятственно Казань, Орду, Услан, Сарай[328].

  И въехали мы в Бузань-реку. Тут повстречались нам три поганых татарина и сообщили лживые вести: «Хан Касим в Бузани[329] стережет купцов и с ним три тысячи татар». Посол ширваншахов Хасан-бек дал им по однорядке[330] и по куску полотна, чтобы провели нас мимо Астрахани. А они, поганые татары, по однорядке взяли, а весть подали астраханскому царю. Я тогда покинул свое судно и перелез с товарищами своими на судно послово. Поехали мимо Астрахани, а месяц светит, и царь нас видел. Татары кричали нам: «Качма, не бегите!» А мы не слыхали ничего. А плыли на парусах. За наши грехи царь послал в погоню всю свою орду. И настигли нас на Бугуне, и начали в нас стрелять, у нас застрелили человека, а мы у них двух татар. Судно наше малое остановилось на езу[331], они его захватили и тотчас разграбили; а моя вся мелкая рухлядь была на этом малом судне.

  В большом же судне мы дошли до моря и встали в устье Волги на мели. Татары тут нас настигли и судно назад велели тянуть вверх до еза. Здесь они судно наше пограбили, взяли четырех русских заложниками, а нас отпустили голыми головами за море. Вверх же нас не пропустили, чтобы мы не подали вести. И пошли мы, заплакав, к Дербенту на двух суднах: в одном судне посол Хасан-бек с иранцами и нас, русских, десять человек, а в другом судне шесть москвичей и шесть тверичей, да коровы, да корм наш. На море поднялась буря, и малое судно разбило о берег. А тут есть городок Тарки[332], и люди вышли на берег, сбежались кайтаки и людей всех захватили.

  А мы пришли в Дербент. Тут встретили Василия, он пришел благополучно, а мы пограблены. И били челом Василию Папину и ширваншахову послу Хасан-беку, с которым пришли, чтобы они похлопотали о людях, захваченных кайтаками под Тарки. И Хасан-бек хлопотал, ездил на гору к Булат-беку, тот послал скорохода к Ширванша-беку, извещая: «Господин, русское судно разбило под Тарки, и кайтаки захватили людей, а товар их разграбили». И Ширванша-бек тотчас отправил посла к своему шурину Халиль-беку, князю кайтак-скому: судно-де разбилось под Тарки, и твои люди, придя, людей захватили, а товар их пограбили, и ты бы, ради меня, людей ко мне прислал и товар их собрал, потому что те люди посланы ко мне; а что тебе нужно будет от меня, и ты ко мне пришли, и я тебя, своего брата, не упрекаю, а этих людей пошли ко мне, отпусти их ради меня свободно. И Халиль-бек тотчас отослал всех людей беспрепятственно в Дербент, а оттуда послал их к Ширван-шаху в орду, в его ставку.

  Мы также поехали к Ширван-шаху в его ставку и били ему челом, чтобы он нас пожаловал, чем нам дойти до Руси. И он нам не дал ничего, так как нас было много. И мы, заплакав, разошлись кто куда: у кого было что на Руси, тот пошел на Русь, а кто был должен там, тот пошел куда глаза глядят; иные же остались в Шемахе[333], а иные пошли работать в Баку.