Книга колдовства

Сначала она заставила Леопольдину торжественно поклясться, что та никогда и ни за что на свете не наложит ни одного заклятия на Люка без его ведома, а затем принялась руководить ее действиями. Люка же просто распирало от гордости за то, что ему отведена столь важная роль в намеченном плане.

Поймите: дети не знали, что они пустились в путешествие ради встречи с их родителем. Себастьяна считала, что я сама должна сообщить им такую новость, и взяла с Асмодея обещание, что он не откроет им секрет. Тем не менее они покидали Гавану с радостью, всячески стремились помочь Себастьяне и старались как можно точнее выполнять ее указания. Если все получится, думали они, встреча с той, другой ведьмой порадует их благодетельницу.

Enfin, главная проблема состояла вот в чем: если Асмодей с Люком не застанут меня в Сент-Огастине или на пути в Гавану, если я все-таки доберусь до Кубы, Себастьяне нужно как-то связаться со мной, предостеречь и сообщить, где она находится. Как я уже сообщала, обо всем этом она написала в своей «Книге теней». Но как сделать так, чтобы книга попала в библиотеку Бру и я нашла бы ее? А вот как.

Лео наложила на брата известное в мире теней заклятие, под покровом и прикрытием которого мальчик проскользнул, никем не замеченный, за черные ворота дома Бру и проник в библиотеку. Там он пристроил «Книгу теней» так, как велела Себастьяна: сначала вырезал сердцевину из трактата Дельфинуса, потом приклеил к его корешку ленточку с надписью «Аделаида Лабилль-Гиар», а затем… Какое именно заклятие было применено? Довольно простое; оно сделало и без того неприметного малыша практически невидимым.

Для того чтобы заклинание хорошо сработало, требовалась кукла, представлявшая собой уменьшенное изображение Люка. Поскольку быстро достать глину для ее изготовления было затруднительно, воспользовались воском: растопили пять свечей, размяли материал до нужной степени податливости, а затем Себастьяна с Леопольдиной, ее добровольной помощницей, вылепили фигуру мальчика, похожую на него самого, как две капли воды. Сходство увеличивали выстриженные с головы Люка и отданные его восковому двойнику пряди волос. Кроме того, фигурке вывернули — извинившись перед Люком — левую ногу, иначе заклинание могло не сработать. (На эффективности заклинания благотворно сказалось и то, что люди обычно стараются не смотреть на хромых.)

Кроме того, требовалось что-то черное — это гарантировало, что Люка на улицах города никто не заметит. Для этого из оставшихся у Себастьяны перстней были вынуты оникс и гематит, самые темные из камней, имевшихся под рукой. Их воткнули в грудь восковой фигурки. Люк готов был поклясться, что почувствовал тяжесть в собственной своей груди — примерно такое же ощущение возникало у него после того, как он слишком долго плавал по Тибру, а затем взбирался на крутой берег. Потом Асмодей с мальчиком отправились в порт и вернулись в гостиницу незадолго до отплытия во Флориду. Их поход увенчался успехом: они принесли несколько черных перьев, черный бархат (хотя и черный атлас тоже подошел бы) и черный ящик. Все это тоже было связано с Ремеслом: перья воткнули в спину восковой фигурке («Ой!» — вскрикнул при этом мальчик и подмигнул испугавшейся сестре), чтобы обеспечить плавность шага и грацию движений, сравнимые с полетом птицы. Затем всю фигурку завернули в бархат «для пущей секретности» и положили в черный ящик «для свершенья задуманного в полной тайне». Таким образом заклятие было наложено («Как! И это все?» — спросила Леопольдина скептически, хотя и с удовлетворением), и Люк отправился выполнять поручение. Теперь никто не мог ему помочь, оставалось лишь терпеливо ждать его возвращения. Когда это произошло, все стали поздравлять маленького героя, и это длилось около часа. Книга заняла предназначенное ей место, и они отправились в порт. Проходя мимо собора, Себастьяна не преминула оставить пригоршню колдовских семян саподильи у ног статуи ее святого тезки: она знала, что я их непременно увижу, если доберусь до Гаваны. Она понадеялась, что я почувствую их магическую силу и догадаюсь, что здесь побывала моя soror mystica. Я действительно обратила внимание на статую и услышала исходящий от нее зов, но, увы, не связала его с Себастьяной, как та надеялась, и не догадалась, что статуя была ею зачарована. Моя мистическая сестра посылала мне намек на то, что в римских катакомбах, носящих имя этого святого, она нашла близнецов. Alors, это порой бывает с нашим Ремеслом: оно не такое простое, как вера, и не такое надежное, как наука.