Книга Корешей. Книга Иса.

Джанго слово«нет» понимать отказывался наотрез. Тогда я сказал уже несколько грубее, что хороших шахматистов в тюрьме нет совсем — их практически невозможно поймать. Джанго сначала засмеялся над шуткой, потом понял, насупился, но главное — отъебался от меня. На время.

В тот день меня не выпустили. Звонить домой не стал, зная что точная информация лишит сна и покоя. Не вышел я и на следующий день. Настроение было соответственное. Джанго — рослый крепкий мужик жаловался на все как беременная баба — еда не то, матрас жесткий, просчет слишком часто, церковь фальшива, баскетбольный корт — вообще гавно. Негодяю грозило дней семь максимум, но стонал он будто не уйдет из зала суда, а схлопочет пожизняк. Ментов он тоже заебал своим блатным акцентом типа того, что в Набережных Челнах пользовали. Недолюбливаю я неграмотных и ложно-приблатненых.

Джанго постоянно доебывал мента по фамилии Бериган. Беригану от силы было лет двадцать и было заметно, что Джанго вселяет в него ужас. Бериган- простой белый деревенский парнишка не всегда понимал, что говорит Джанго — настолько поганый у того был акцент. Он невольно краснел в такие моменты и боялся переспросить — не обидеть негра из политкорректности.

— Гляньте на этого ментёныша — пел Джанго — Ребенок совсем! У него только одна рация. Вот в окружной — негр произносил это с гордой тоской, как потерявший родину эмигрант — В окружной *** так погуляешь — там у мента и дубинка, и наручники, и черемуха и шокер, а тут — гля — только рация!

«Рация потому что вас, пидоров, тут мало — прыскать газом не на кого» — пил кофе на эстакаде второго этажа я. Обход делать положенно раз в час — дойти до конца отсека и нажать кнопку на стене — регистрируя для начальства факт обхода. Чтобы нажать кнопку, в ее середину вертухаи вставляют маленький ключик.

Джанго преградил Берегану дорогу и стал орать типичным негритянским фальцетом что больше терпеть такого отношения не намерен. Он требует чтобы ленивый отморозок Бериган немедленно позвонил судье. Джанго — американец, а не какой-то вонючий мигрант. Джанго не потерпит чтоб к нему так относились. Вонючих мигрантов в отсеке было трое — четник Илья, Грут и я.

Я будто ждал этого момента — как по-заказу. Мозг услужливо напомнил лекцию Элизабет: «Если огребёте звиздюлей от американского гражданина — автоматом получите визу».

Другая часть мозга так же услужливо подсчитала, сколько времени Джанго понадобиться, чтобы подняться от входа в отсек на эстакаду к моей камере, которую я уже превратил в шамбр ляртист — уютную мастерскую художника. Плесну ему в рожу теплым кофе, словлю пару ударов в рыло и тогда у Джанго появляться настоящие основания жаловаться на судьбу. Я откашлялся и начал орать сверху — отводя душу за все нервотрёпки последних месяцев:

— Эй Джанго! — он встрепенулся хотя его звали не Джанго, а Дешон. — Джанго! Никого тут не йобет, слышишь, гандон американский — когда у тебя суд, понял, да? Тут у всех своя печалька, ***ндрон черномазый. Имел я и тебя и твоего судью, и Мартин Лютер Кинга и фифти цента и доктора Дре и малколма Экс и даже раннего Майкла Джексона.

Услышав про Майкла Джексона, Джанго рванулся как лось пораженный отравленной стрелой. Не смотря на его гренадерски формат — двухметровый рост, длинные ручищи примата — как лопасти ветряка — взлетел на второй этаж он довольно быстро.

Я аккуратно снял очки и спрятал под матрас. Встал у входа в хату, ожидая вихрем летящего ко мне Джанго. Пусть врежет пару раз на камеру — чтобы видно было что начал он, а микрофоны в уголовных отсеках почти не включают. Потом кофе в морду, присели и серию по яйцам — выгодная тактика с моим ростом. Короткая дистанция сделает его руки лопасти совершенно бесполезными. Попаду пару раз в него вложив всю злость на Америку — хорошее настроение обеспечено на целый день.

Большинство негров замечательные атлеты. Джанго обогнал рассчитанное мной время и расстояние подлета уже не казалось таким длинным. Все дело испортил чертов Бериган. С необычайной ловкостью и профессиональной сноровкой, он обошел негра у самого финиша, втолкнул меня в камеру своим узким плечиком и гаркнул в рацию код.

В следующую секунду дверь моей камеры шумно захлопнулась перед моим носом и я увидел пару фоток из журнала Тайм — которые были видны только когда камера закрыта и мою надпись «Илтимос суянмангиз»

Устроить свалку перед ментом не требовало особого мужества, но постоянные мысли о депортации закалили меня и я был готов к большему. Например, дали бы мне пулемет, я держал бы в хате круговую оборону до последнего патрона — для себя. Хотя опять же во всем сквозил холодный рассчет — виза, возможный выкуп, да и сам факт что тюрьма белая, вот поорал бы я так в черной окружной тюрьме?

Вскоре кармушка раскрылась и возникла веселая рожа Беригана.

— Спасибо конечно, гоноловаганвнов — но в следующий раз позволь мне самому принимать оперативные решения. Дешона Филипса выпустят через два дня. Пока посидишь под замком — я обязан реагировать, согласен?