Книга Корешей

Джон Муллинз уверен, что если запалиться поддрачивая на медсестру в санчасти, можно раскрутится на плохую статью или попасть в списки извращенцев. Хуже, чем попасть в списки извращенцев в США, только попасть в списки «но флай» - для потенциальных террористов.

Люк шепчет, что Джон Муллинз — агент внутрикамерной разработки. Я так не думаю, но сторонюсь — на всякий. Муллинз из качков, которые давно бросили качать железо и жрать стероиды. Услышав, что я русский он так и сказал: «Ота ведь блин на воле не встретились — у вас в России так легко купить стероиды и прочий допинг» Я развел руками: чего не знаю, того не знаю.

Разговорились вынужденно — отрезанные от мира в белом отстойнике санчасти. Это место многие считают депрессивным, надо долго сидеть после визита к врачу — ждать попутный конвой «домой» - в родной селл блок.

Люди не могут по-быстрее вернуться в камеру, к телевизору. Люди ноют от того что с квитка снимут целых десять баксов за визит к врачу. Когда за обследование ультразвуком, которое на воле стоит баксов семьсот, берут в загребущих Соединенных Штатах платной медицины только десять - это вовсе и не «грабеж среди бела дня».

Четырнадцать годков у меня не было медстраховки и я избегал врача, как избегают санчасть в тюрьме усиленного режима — идешь к врачу только тогда, когда сам идти уже не можешь и тебя несут. Сейчас впервые в жизни я наслаждаюсь мощью американской медицины и прохожу детальнейший осмотр, щедро подписывая квитки и зная, что баланс у меня на счету чуть меньше семи баксов. Возможно даже кофе успею купить на следующую неделю до того как они заморозят счет.

Муллинз знал все положенные книги и фильмы, и я сразу отнес его в категорию: «умный». Внедренный в камеру окружной тюрьмы агент по разработке не станет говорить о «Радуге притяжения» Томаса Пинчона или о «Широко закрытых глазах» Стенли Кубрика. Наоборот, он будет выглядеть тупо и говорить только об одной «радуге» - о нежном оттенке слова «пидорг».

Мы отделились от толпы скулящих калек-негров взывающих к богу и конституции США и требующих немедленный конвой, и прилипли к плохо закрашенному стеклу. Художник Шемякин ходит по улицам после дождя и фоткает мокрые пятна на бетоне — ищет новых форм для последующих рисунков. Ему надо постоять здесь — за стеклом едва прокрашенным валиком — пастернаковский орнамент вокруг ментов.

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

На стекле висят напечатанные лазарником объявки: «Не прислоняться» и «Немедленно вытащить руки из штанов».Оно и понятно. Ведь если научится жить настоящим моментом, как завещал Будда, а не ждать момента когда уведут в сел-блок, то жизнью вполне можно наслаждаться здесь. В размывы краски видно медсестер и женщин-каторжанок. А некоторые, если судить по объяве, даже умудряются массировать при этом скукоженные члены. На полную катушку живут.

Руки в штанах тут держит большинство негров — нет карманов и они ходят заложив длани под резинку. Первые дни очень раздражает — чел с тобой говорит, а сам руки держит у основания полового члена. Так и хочется коленом выправить. Потом — ничего, привыкаешь. Представляю, как это бесит белых тюремных охранниц.

Зарегистрированным официально извращенцам нельзя селиться в десятке километров от детской площадки, могут подвязать джипиэс на лапку, и часто рассылают соседям открытки счастья: «Привет! Надеюсь у вас все путем! Да, между прочим, ваш-то сосед слева — осужденный за спортивное насилование извращенец».

Сейчас, держа руки за спиной, мы с Джоном Муллинзом смотрим баб. Они тоже тут сидят, в окружной — только добровольно, за цифирьки на счете.

Достаточно провести месячишко в тюряжке, чтобы с глаз спали шоры и вы вспомнили какое изящное, капризное и тонкое устройство- женщина. Дороже ноутбука или профессиональной фотокамеры. Иногда действительно стоит повозиться с ней.

Муллинз облюбовал зычку, которая явно косит - выглядит абсолютно здоровой. Чтобы скрыть от нас ее добротные и совершенно круглые сиськи, перед конвоированием девушку вынудили надеть распошонку задом на перед. Сиськи находятся почти в постоянном движении и хорошо прощупываются взглядом голодного романтика. Зачарованный Муллинз шепотом пополняет мой словарь городского сленга: «Look at her tits chugging!» Интересное употребление глагола, возбуждается филолог во мне «чагинг — это типа шустрить в толпе двигаясь как рыба, задевая других и выпрашивая при этом мелочь».

А на спинке у нее теперь глубокий вырез — ну чиста Наташа Ростова в бальном платье или Катюша Маслова на пересылке.

Лев Николаевич Толстой специально сопровождал каторжный этап в Сибирь, когда свое «Воскресение» писал. Зубрил матчасть. А вы мне Хантер Томсон, Хантер Томсон — все давно до Томпсона было придумано. Представляю, как бы Лев Николаич мне сейчас обзавидовался — попасть в окружную тюрьму с легкой статьей. Экскурсия да и только.Туризм для графомана.