Книга Лазаря

Я мысленно вернулся к бокору. Слова Мари напомнили мне о том, что я думал об этом… человеке. Как и любая другая община вуду, деревня, где находилась миссия, управлялась согласно простой иерархии. Главный священник, мужчина – хунган, провидец, общающийся с духами во время одержимости. Его женщина – мамбо, имеющая равные с хунганом права и способности. Три помощника – унси, основные участники мистерий, управляющие общиной по поручению главных жрецов и служившие сосудами для духов во время проведения мистерий. Были еще и старейшины, но они имели статус скорее представительский и хозяйственный. Реальной власти в общине у них не было.

И бокор… Колдун занимающийся только магией и шаманскими ритуалами, стоящий выше традиций и общественного устройства. Черный маг и некромант. Почти всегда внушающий страх остальным жителям общины. Все слухи о зомби, порче и убийстве на расстоянии – следствие существования таких колдунов.

Бокор деревни был абсолютным воплощением всех этих пороков, стоило лишь только на него взглянуть. Низкого роста, с покатыми плечами и руками, свисающими ниже колен. Нижняя челюсть со скошенным подбородком, широкий рот, толстые губы и желто-коричневые зубы, как у лошади. Дополняли эту неприглядную картину рельефные надбровные дуги, длинный плоский лоб и широкая теменная часть черепа. Мощное сутулое тело и кривые ноги обвивали жгуты мышц, словно змеи, взбирающиеся на сухое дерево. Когда я появился в миссии, то в сумерках принял его за ручную гориллу или какого-то антропоида из сказок о Тарзане. Однако, увидев бокора вблизи при свете дня, понял, что это просто человек с необычной внешностью. Может, генетический дефект или какая-то мутация. Тело бокора покрывал густой волосяной покров, не сплошной, как у животных, но с просвечивающей сквозь него светло-коричневой кожей.

Колдун точно не был африканцем. Достаточно было посмотреть на его волосы. Темно-рыжие, они начинались от залысин над скошенным лбом и спадали прямыми сосульками на плечи. Говорил он по-французски очень неплохо, но при этом горло у него раздувалось и в нем что-то хрипело и поскрипывало, из-за чего, особенно в первые дни, воспринимать его речь было достаточно сложно.

Сейчас, когда Мари назвала его неандертальцем, я вспомнил слова Матиаса, сказанные одним душным вечером после второй бутылки бургундского в двухкомнатных покоях за алтарем. Может быть, вино слишком сильно ударило ему в голову, но скорее просто от одиночества он начал меня уверять, что йоруба, в отличие от остальных африканцев, несут в себе некоторый процент хромосом неандертальца. Я и сам слышал, что какая-то часть ДНК европейцев содержит такие хромосомы. Но у африканцев их нет.

Святой отец с загадочным от винных паров лицом раскрыл мне этот секрет. Когда кроманьонцы вышли с африканского континента, они частично смешались с неандертальцами, жившими на севере. Позднее часть из них вернулась, добавив в свой генофонд неандертальское наследие. Это были предки йоруба. Я собрался было выяснить, каким образом получился такой экземпляр, как бокор, и как это соотносится с сотворением человека богом, но Матиас приложил палец к губам и, с трудом встав со стула, скрылся в спальне.

Мари, наконец, прекратила всхлипывать и задремала, разморенная пивом и солнцем. Непонятен принцип, по которому орден отбирал рекрутов. Например, таких, как Мари. Бледнокожая, изнуренная наркоманка, с трудом переставляющая ноги. Какими особыми способностями она могла обладать? В сравнении с тем же французом Эдмоном, который появился здесь одним из первых, задолго до нас. Рослый жгучий брюнет с надменным взглядом и повадками аристократа. Я, Мари, Хосе и Виктория прибыли позднее и почти одновременно. Неудивительно, что Мари сразу втрескалась в этого мега-самца, который с первой встречи начал обращаться с ней, как с собачкой. Я подозревал, что он предпочел бы Викторию, не будь она так откровенно беременна. Мари, видимо, чувствовала его интерес к этой женщине и здорово бесилась. Но только до тех пор, пока для него не подошло время очередного испытания.

Бокор посадил нас всех в деревенскую рыбачью лодку и, выдав два весла Хосе и Эдмону, велел грести к противоположному берегу. Никто из нас, новоприбывших, не знал, в чем смысл испытания. Пока Хосе с Эдмоном сосредоточенно гребли, борясь с течением, я с интересом рассматривал противоположный берег.

Двести метров темной воды, которую пересекала наша лодка, заканчивались нешироким песчаным пляжем, за которым сплошной стеной стояли джунгли. Такой же плотный лес, какой подступал к заднему крыльцу миссии, но только состоящий из многоярусных густых крон больших деревьев. Стволы гуареи и ловая, оплетенные лианами, состязались друг с другом в высоте и формировали плотные этажи тропического леса. От джунглей мощным потоком наступала душная и влажная стена воздуха, полностью перекрывая слабую прохладу речной воды. На северо-востоке, над верхушками деревьев, сквозь дрожащий воздух испарений возвышались складчатые террасы гор Майомбе.