Книга Лазаря

Картинка изменилась, как в кино, и он оказался на поляне, где возвышался огромный остроконечный кусок каменной породы. У камня, спиной к нему, стояли мужчина и женщина и о чем-то громко говорили. Слов Василий разобрать не смог. Женщина была одета в бежевого цвета рубашку и мужские штаны, заправленные в короткие сапоги. На ее спину спускалась волна густых черных волос. Мужчину разглядеть не удалось – тот стоял в тени, падающей от камня, но голос его был отчетливо слышен – неприятно хриплый, напоминающий резкое карканье ворона. Женщина обернулась и, улыбаясь, поманила его рукой. Это была бабушка или… может, он просто знал, что это бабушка, хотя женщина была молода и ничуть на нее не похожа…

Сон ему не нравился, и, постепенно преодолевая мышечную слабость, Василий принялся выползать из этого темного леса…

Окончательно проснувшись и лежа под одеялом, почувствовал слабую боль в суставах и неприятную истому. Его знобило, и в голове словно плавал густой туман. Василий, который не помнил, что когда-либо болел, сразу подумал, что недомогание связано со сном. Наверное, все, кто часто видит сны, просто имеют какое-нибудь хроническое заболевание. Осторожно опустив ноги на пол, медленно встал. Голова закружилась, и его качнуло. Опираясь на стену, побрел на кухню, с трудом сдерживая дрожь в коленях. Трясущимися руками налил холодного чая и выпил. Легче не стало. Василий понял, что ни сидеть, ни стоять не может. Покачиваясь и шаркая ногами, вернулся в комнату.

Подойдя к кровати, понял, что совсем не чувствует ног. Левая рука почти полностью онемела, из желудка начал подниматься липкий противный страх, ватой окутывая сердце и мозг. Василий, который никогда и ничего не боялся, испугался этого страха больше, чем своего состояния.

Коробка с куклой лежала на комоде. Тяжело дыша, с трудом взял ее правой рукой, также начавшей терять чувствительность, и повалился на матрас, слушая громкий замедляющийся стук собственного сердца. Почти полностью парализованный, зубами вцепился в фиолетовую головку щепы в темени куклы и, прижимая мягкую мешковину подбородком, запрокинул голову назад, вытаскивая ее. В голове тошнотворно щелкнуло. Василий попытался вдохнуть, но не сумел и провалился в глубокий темный колодец. Когда долгое падение в темноте закончилось, его тело мягко опустилось на гладкую поверхность.

Он понимал, что лежит на чем-то твердом и ему холодно. Не чувствовал, но каким-то образом понимал. Слышал голоса, которые казались ему знакомыми.

Лязгнуло железо, и он ощутил, что движется, как будто едет по снегу на санках. Сквозь закрытые веки начал пробиваться синий свет. Чьи-то пальцы ощупывали его тело, мяли руки и ноги, трогали голову. Потом стало щекотно в носу, и словно облако льдинок ударило прямо в мозг, обволакивая приятным холодком.

– Ты, надеюсь, отдаешь себе отчет, что с тобой случится, если проговоришься об этом? – услышал он вопрос бабушки.

– Да, конечно… Я понимаю, – ответил знакомый мужской голос. – Тем более что мне все равно никто не поверит… Но и вы должны знать, что руководство в случае успеха все равно узнает. И у вас нет полномочий, чтобы делать это без санкции из Марселя…

– Мы в Советском Союзе, родной. У меня здесь такие полномочия, что хоть завтра отправлю тебя на Колыму, а то и вовсе к стенке поставлю. Или ты сомневаешься? Плевать мне на твой Марсель!

– Хорошо, это ваша ответственность.

– Вот и заткнись!

Послышался тягучий скрип и какая-то сила потянула его вверх, навстречу круглому светлому пятну.

Василий открыл глаза. С опаской попытался пошевелиться. Получилось. Прислушался к своему телу. Сердце билось ровно, пальцы на руках и ногах привычно слушались. Он осторожно сел, затем встал с матраса. Легкая слабость, но в целом все в порядке. Только… ощущение какой-то пустоты внутри или, наоборот, наполненности. Василий решил не углубляться в самоанализ, а просто взял визитку и набрал номер.

– Привет, Василий, – бодро отозвался Степан. – Ну, как прошло?

– Нормально, – сухо ответил тот, – что дальше?

– Приезжай завтра к полудню. Адрес на карточке. И куклу не забудь.

– Договорились, – Василий положил трубку.

Вторую половину дня он провел на кухне, сидя на стуле и бездумно глядя в окно. Моросил нудный питерский дождь, и порывы ветра срывали остатки желто-коричневой листвы с деревьев. Местные бомжи, устроив подобие навеса из полиэтилена под одним из чахлых тополей, сноровисто разливали какую-то дрянь из пластиковой бутылки в такие же пластиковые стаканчики.