Книга Легиона

Звонок не работал, но входная дверь была приоткрыта, и они проникли внутрь самостоятельно, не дожидаясь приглашения. Лаборатория оказалась двумя комнатами в мансарде, по каким-то причинам находившимися в распоряжении Фугаса; как выяснилось впоследствии, они за ним числились в качестве художественной мастерской. Здесь дышалось легко из-за обилия света и зелени, первое ощущение было, что они попали в оранжерею. При более внимательном рассмотрении впечатление уточнилось: это был некий гибрид оранжереи и радиомастерской. Вперемежку с растениями в полном беспорядке располагались какие-то электронные аппараты, приборы, приборчики, везде валялись разбросанные радиодетали, на подоконнике дымился разогретый паяльник, источающий запах плавленной канифоли. Среди темно-зеленой листвы, словно диковинный зверь в джунглях, разгуливал Фугас. Сегодня он выглядел совсем иначе, казался важным и неприступным. Хотя Марго знала, что ему за семьдесят, назвать его стариком было нельзя, но и человеком средних лет — тем более; привычные человеческие мерки к нему не подходили. Она почему-то решила, что примерно так выглядели последние динозавры в эпоху их вымирания.

Марго показалось, Фугас не заметил их вторжения, но он, продолжая стоять к ним спиной, произнес монотонным механическим голосом:

— О вашем приходе мне сообщили приборы. Они зафиксировали появление новых биополей.

Он, наконец, соизволил повернуться к гостям лицом и стал похож на актера, ожидающего на просцениуме аплодисментов.

— Чрезвычайно интересно, — сдержанно подыграл ему Платон.

— Они и сейчас на вас реагируют. — Неуклюже сложив пополам свое грузное туловище, он поглядел на стрелки смонтированных на панели приборов, в которых Платон признал обыкновенные миллиамперметры. — Вы находитесь в слишком активном эмоциональном состоянии. Это еще не агрессия, но определенная готовность к агрессии. Вы, наверное, чем-то раздражены?

— Пустяки, дело житейское, — беспечно пропела Марго, мысленно чертыхнувшись, и тут же опасливо покосилась на стрелки приборов.

— Ладно. Тогда обратите внимание вот на этот прибор. Насколько я понимаю, он вас должен заинтересовать в первую очередь. — Фугас величественно прошествовал к окну и остановился перед пластиковым корытцем на подставке, в коем росли в два ряда десятка полтора престранных растений. Они состояли из ветвящихся стебельков, листья привычного вида у них вообще отсутствовали, а окраска была в основном пурпурная и фиолетовая, лишь местами переходящая в бледно-зеленую.

— Это и есть… прибор… который вы имели в виду? — изумился Платон.

Фугас медленно кивнул головой, самодовольно и снисходительно улыбаясь:

— А вы ожидали увидеть циферблаты, рычаги и колесики? — Он громко засмеялся своим кашляющим смехом.

Присмотревшись получше, Платон разглядел на каждом растении по нескольку опоясывающих стебли крохотных темных колечек, от которых тянулись тонкие проводки. Провода вели к стоящему на подоконнике электронному аппарату с рядами сигнальных лампочек и стрелочными приборами. Фугас щелкнул тумблером на панели, и сигнальные лампочки стали мигать и светиться. В целом вид у этого — Платон затруднялся даже мысленно его как-то назвать — сооружения был убогий и доморощенный, напоминая образцы детского творчества в кружках юных техников. Все это выглядело до крайности несолидно.

— Тогда, может быть, вы нам объясните… э-э… принцип действия вашего прибора?

— Он простой, как табуретка. — Фугас не спеша покашлял, приглашая вместе с ним посмеяться удачной шутке. — Его действие основано на кожно-гальваническом эффекте. Растения реагируют на эмоциональные состояния, как положительные, так и негативные, на агрессивные импульсы, на увечья и гибель растений и животных. Их реакция проявляется в изменении поверхностного сопротивления или электрической проводимости, и его можно измерить физическими приборами. В этом, собственно, и состоит кожно-гальванический эффект. Он присущ не только растениям, но и любым живым существам. Надеюсь, вы поняли: мы не умеем непосредственно улавливать чью-нибудь эмоциональную активность, но зато можем зафиксировать реакцию на нее растений. Они не ошибаются. Вот это — солерос обыкновенный, у него кожно-гальванический эффект развит очень сильно. Вопросы будут? Пожалуйста. Не стесняйтесь.

— Все понятно. Вы потрясающе объясняете. А можно увидеть его… ваш прибор… так сказать, в действии?

— Конечно, можно, — в голосе Фугаса зазвучало недовольство, — и не «так сказать», а просто в действии.

Он явно счел этот вопрос попыткой усомниться в его научной дееспособности и с минуту обиженно жевал губами, глядя в окно. Платон тоже счел за лучшее отмолчаться, решив, что Фугас настолько привык к обвинениям в шарлатанстве и безграмотности, что должен уметь справляться со своим больным самолюбием, а любое объяснение воспримет как дополнительный повод оскорбиться.