Книга мечей

— Нет, — возразила она сама себе, заговорив уже иным, гораздо более мягким голосом. — Нет, не давай его мне теперь. Я богиня и могу забрать у тебя меч. Но не стану.

Рука Дениса, держащая меч, дрогнула, и лезвие медленно опустилось. Меч ощущался в его руке мертвым грузом, хотя от него все еще исходила сила. Денис испытал ошеломляющую… жалость к богине, смешанную с легким отвращением.

— Не давай его мне, — повторила Афродита новым, негромким и задумчивым голосом. — Это может тебе навредить. — Помолчав, она изумленно добавила: — Значит, это и есть любовь? Я всегда гадала, но никогда не знала, какая она. Теперь я понимаю, что она может быть ужасной.

Она подняла голову, и из-под облака ее волос показались широко расставленные глаза.

— Я вижу… что тебя зовут Денис, мой возлюбленный. И что ты уже знал десятки женщин, а мечтал еще о тысячах. Но по-настоящему ты еще не знал ни одну из них. Не сможешь ты, полагаю, когда-либо по-настоящему узнать и богиню.

И Афродита вздохнула.

Денис мог лишь молча стоять. Он испытывал невыносимую жалость к этой прелестной женщине и желал, чтобы она поскорее покинула его. Одновременно ему хотелось выпустить из рук меч, швырнуть его в реку. Ему казалось, что всего несколько секунд назад, пока он не обнажил Судьбоносец, его жизнь была намного более значительной и славной. Но меч не позволит ему избавиться от себя, как не позволит богине завладеть им.

— Я люблю тебя, Денис, — произнесла Афродита. Денис лишь что-то смущенно буркнул в ответ. Потому что любые слова, подумалось ему, окажутся неуместными, неловкими, обыденными и убогими, как и все, что он делал. Он не любит и даже не желает ее. И не сможет, поэтому ему и хочется, чтобы она оставила его.

— Меч, который ты держишь, любимый, — тихо сказала она, — справедливо назван Судьбоносцем, потому что я теперь вижу — он воистину открыл мне мою судьбу… мой рок.

— Нет! — запротестовал Денис, уже испытывая к ней жалость, но еще не зная, чего страшится.

— О, да. Я, которая веками развлекалась любовью мужчин, должна теперь почувствовать то, что чувствовали они. А раз я теперь люблю тебя, то не могу забрать у тебя Судьбоносец. Если я сейчас лишу тебя меча Правосудия, мой маленький смертный возлюбленный, то это причинит тебе много вреда. Я богиня, поэтому предвижу это. Но вот Целитель… будет лучше, если я заберу его с собой.

Денис хотел сказать, что он очень сожалеет, но слова застряли у него в горле.

— Как было бы приятно, если бы и ты мог сказать, что любишь меня. Но не лги. — И тут богиня протянула руку с мечом Любви над все еще разделяющей их полоской воды и коснулась кончиком ножен Целителя груди Дениса напротив сердца. — Я могу… но не стану. Мои объятия не станут для тебя благом — ни сейчас, ни потом. Быть может, когда-нибудь. Я люблю тебя, Денис, и ради тебя должна сейчас сказать: «Прощай».

Богиня неожиданно наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Нет… нет. — Денис неуклюже шагнул вперед, прямо в грязь. Только ли жалость испытывал он в тот момент?

Но чудесная барка уже удалялась, залитая лунным светом.

Глава 7

Наверное, оба ездозверя успели хорошо отдохнуть перед тем, как ими завладел Марк, потому что первый долгий участок пути от лагеря Вилкаты они несли своих седоков охотно и быстро. Девушка держалась в седле с уверенностью опытной наездницы, но явно не понимая, что с ней сейчас происходит. Ее голубые с зеленоватым оттенком глаза были устремлены вперед, неотрывно разглядывая какую-то ужасную, но невидимую для Марка картину. Худое тело так и хотелось назвать истощенным. Лицо под маской грязи было бледным, столь же грязные и утратившие естественный цвет волосы длинными спутанными прядями спадали на трофейный плащ, который она сжимала на груди свободной рукой. С того момента, как Марк вытащил ее из клетки, она не произнесла ни слова.

Всадники долго ехали бок о бок по бездорожной и постепенно повышающейся местности, пока Марк не остановил животных для отдыха. К тому времени он убедился, что погони за ними нет. Но эхо устроенного Вилкатой демонического шабаша слышалось в его утомленном сознании еще долго после того, как стихли реальные звуки.

Сейчас он жил с непрекращающейся болью. А также вкусом, видом и запахом собственной крови, потому что рана на лбу продолжала кровоточить. И еще Марк никак не мог отделаться от ощущения, что его кровь, судя по запаху и вкусу, как-то изменилась, словно Мыслебой вонзил ему в мозг осколок своего отравленного светового копья.

Остановив животных в первый раз, Марк спешился. Он мягко заговорил с девушкой, но та осталась в седле — молча глядела перед собой, не реагируя на его слова. И Марк решил не торопить первый разговор, пока девушка остается послушной. Сейчас важнее всего убраться от Вилкаты как можно дальше.