Книга Мирдада (СИ)

МИРДАД: И умер он как раз тогда, когда, казалось бы, удача повернулась к нему лицом.

Химбал: Да, Мастер, это - так.

МИРДАД: И смерть его терзает тебя ещё и потому, что вол был куплен на деньги, что ты ему послал.

Химбал: Да, Мастер, это - так. Кажется, ты знаешь обо всём.

МИРДАД. А деньги те были ценой любви твоей к Мирдаду.

Наронда: Химбал больше не мог говорить и разразился слезами.

МИРДАД: Отец не умер твой, Химбал. И форма, и тень его не умерли. А умерло лишь ощущение твоё той формы и той тени. Ведь бывают формы столь тонкие, а тени столь прозрачные, что людское око их вряд ли сможет различить.

Тень кедра, растущего в лесу, - не та же, что - тень кедра, в мачту превратившегося иль в колонну в храме, или подмостками для виселицы ставшего. На солнце кедр отбрасывает не ту же тень, что при луне, или при звёздах, или на заре.

И всё же, кедр, как он ни изменился, всё кедром остаётся, хотя все остальные кедры в лесу не признают его.

И гусеница сможет ли сестру узнать, когда томится в коконе она? А кокон шёлковый поймёт ли, что бабочка когда-то им была?

И семечко в земле узнать ли сможет родню свою, что колосится в поле?

А пар или вода морская смогут признать сестёр и братьев в тех снегах, что гор вершины покрывают?

А может ли Земля узреть родную душу в том метеоре, что пронзает Космос, по куда не обрушится он с неба?

Узнает ли дуб в жёлуде себя?

Отец твой ныне пребывает в свете, и этот свет слепит глаза твои, и форма его ныне - такова, что ты его не узнаёшь, а потому считаешь, что твоего отца уж больше нет. Материальная часть человека, где б ни была она, какую форму бы ни принимала, будет тень отбрасывать всегда, пока не растворится в свете части Божественной.

Дерева кусок, будь он зелёной веткою сегодня, доскою - завтра, он деревом останется, а тень и форму он изменит лишь тогда, когда сгорит в огне. И человек всё ж будет человеком, когда и жив, и мёртв, покуда Бог не поглотит его, покуда не поймёт он своего единства. Этого, однако, нельзя достичь за малый промежуток, достаточный лишь веки чтоб смежить, который люди жизнью называют.

Всё Время - это время жизни.

Нет остановок и начал во Времени. И так же нет в нём и караван-сараев, где путник мог бы отдохнуть.

Время - непрерывность, перекрывающая себя. В нём задние ряды смыкаются с передними. Ничто не кончено и не прекращено во Времени, ничто не начато.

Время - колесо, вращаемое чувствами. Лишь ими установлен в Космосе круговорот.

Сезонов наблюдаете вы смену и мните, что переменам всё подвластно. И всё же признаёте вы, что сила, что начинает время года и его заканчивает, - одна и та же.

За ростом вновь последует упадок, и малодушно вы его концом зовёте всего, что выросло. Но всё же признаете, что сила, заставляющая нечто расти и разрушаться, не растёт и не спадает.

И силу урагана сравнив с бризом, вы говорите: она - больше. Но всё же признаёте вы, что Тот, Кто правит ветром, навевает бриз, никуда не носится, как буря, и не витает вместе с бризом.