Книга Мирдада (СИ)

Давая в долг, потребовать проценты! Сия неблагодарность - столь бесстыдна, что нету ей прощенья.

Что у тебя есть, что в долг давать ты можешь? И разве жизнь твоя не дарена тебе? И если б Бог за малые дары Свои проценты назначал, чем расплатился б ты?

А этот мир? Он - общая казна, в которую и люди, и вещи всё отдают, что только ни имеют, чтоб поддержать друг друга.

Разве соловей одалживает песню, ручей - журчание воды?

Разве дуб одалживает тень, а пальма - финики?

Разве овца, что шерсть тебе даёт, взамен за это требует проценты?

Разве облака дождём торгуют, а Солнце продаёт тепло и свет?

И чем была бы твоя жизнь без этого всего и тысячи других вещей? И можно ли сравнить, кто вкладывает больше, а кто меньше в казну Земли?

И можешь ли ты, Шамадам, вклад подсчитать Рустидиона в казну Ковчега? И что же? Ты одолжишь ему его же вклад, возможно, незначительную часть - да и проценты за него назначишь? Или в тюрьму его отправишь и погибать оставишь там?

Каких процентов хочешь ты с Рустидиона? Да разве ты не видишь, как выгодно ему брать в долг? Какой же нужно платы тебе ещё сверх сына погибшего, коровы мёртвой, парализованной жены? Чего ещё ты можешь требовать с него?

Шамадам, протри глаза! Проснись же до того, как платить тебе сполна с процентами придётся, а коль не сможешь, то попадёшь в тюрьму и там сгниёшь.

И вас к тому же призываю. Протрите вы глаза, восстаньте ото сна!

Давайте, когда вы только можете, и всё, что можете, но не взаймы, иначе всё, что есть у вас, и даже ваша жизнь - всё превратится в долг, который нужно немедля погасить, иль вы окажетесь несостоятельными и в яму долговую попадёте.

Мастер посмотрел расписку, разорвал её на кусочки и развеял их по ветру. Затем обратился к Химбалу, хранителю казны Ковчега, и сказал:

-Дай Рустидиону всё необходимое, чтоб смог купить он две коровы, и чтоб заботиться он мог и о жене, и о себе до окончанья дней своих.

Рустидион, иди же с миром. Твой долг прощён. И ты никогда не становись ростовщиком. Ведь долг того, кто одолжил, намного больше и тяжелей, чем долг того, кто занял.

Глава 17

Много ещё гудел Ковчег, обсуждая случай с Рустидионом. Майкайон, Микастер и Цамора прославляли Мастера. Цамора говорил, что ему ненавистен вид денег, а не то, что прикосновение к ним. Беннун и Абимар и одобряли, и не одобряли поступок Мастера. Химбал же высказывал неодобрение, говоря о том, что в мире невозможно прожить, не имея денег, и что богатство - это награда Божья за бережливость и трудолюбие, а бедность - наказание за праздность и расточительность, и что кредиторы и должники будут существовать до скончания времён.

Шамадам же занимался восстановлением своего пошатнувшегося положения Старейшины. Однажды он призвал меня к себе и в уединении своей кельи говорил со мной.

Шамадам: Ты - летописец Ковчега, к тому же ты - сын бедняка. У твоего отца нет земли, зато есть семеро детей и жена - восемь ртов, которые он должен кормить, помимо себя. Не записывай этот случай, дабы те, кто придут после нас, не насмехались над Шамадамом. Отрекись от этого распутника Мирдада, и отец твой станет свободным землевладельцем, наполнит свои амбары зерном, а сундуки - золотом.

На что я ответил: "Бог позаботится о моём отце и семье лучше, чем Шамадам. А что касается Мирдада, то я обязан ему Знаниями и Освобождением. Так что я скорее жизнь отдам, чем покину его. А записи вести я буду, отображая всё, что видел и слышал".

Позже я узнал, что Шамадам делал подобные предложения каждому из братьев, но преуспел он иль нет, я не могу сказать. Однако стало заметно, что Химбал уже не так ревностно посещает наши собрания в Убежище.

Глава 18

После того случая много раз воды сходили с гор, и много раз наполнялось море. И вот пришёл день, когда Братья, за исключением Химбала, собрались вокруг Мастера в Убежище.

Мастер рассказывал нам о Всеединой Воле. Вдруг он прервал речь и произнёс:

-Химбал - в беде. Он к нам бы обратился за помощью, но от стыда не может он сюда направить стопы. Так помоги ж ему ты, Абимар.

Абимар вскоре вернулся с Химбалом. Тот шёл в слезах.

МИРДАД: Подойди ко мне, Химбал.

Ах, Химбал! Смерть твоего отца снедает горем сердце тебе и превращает в слёзы кровь. Что б делал ты, коль вся семья твоя погибла? Когда же все отцы и матери, все братья и все сёстры отбудут в мир иной, и ты не сможешь дотронутся до них, увидеть их, тогда что будешь делать ты?

Химбал: Да, Мастер. Отец мой умер мучительною смертью. Вол, которого недавно он купил, вспорол ему живот и череп раздробил. Мне сообщили только что. Горе мне. Ах, горе мне.