Книга не о любви

«Немецкий супермаркет» находился в подвале торгового центра в Альстертале. Мне понадобился всего один день, чтобы выяснить, что овчинка выделки не стоит. И не только за пять марок восемьдесят пфеннигов в час, но и за все деньги в мире. Работать приходилось по восемь часов в день, но с перерывом, дорог ой, переодеванием и прочей лабудой на все про все уходило не меньше одиннадцати. Постоянно на ногах. Безумие чистой воды, после работы оставалось только лечь спать. С таким же успехом можно было просто подохнуть. Да и боли в спине усилились. Директор по имени Мейер по-отечески, но очень противно похлопывал меня, что не мешало ему запрещать мне садиться во время сортировки консервных банок на край тележки, так как это, по его мнению, выглядело как распущенность. Я-то считала, что достаточно правильно расставить на полках банки с горохом и всякими кореньями. Но оказалось, что не только мой отец, но и все эти старые перечницы, клиенты «Немецкого супермаркета», ждали от меня элегантности. Закусив губу, я доживала до обеденного перерыва. А потом на эскалаторе добиралась до первого этажа и валилась на скамейку рядом с вооруженными палками пенсионерками. Сидела час, тупо пялясь в витрину «Раз, два, три» — магазина, торгующего всяким никому не нужным барахлом. У них было выставлено чучело белой курицы, вот ее я и изучала. Постоянно.

Когда я отработала в супермаркете неделю, ко мне заглянула Молли, девчонка, которую я немного знала. Она рассказала, что собирает на маленькой фабрике инерционные собачьи поводки. Там работают многие ученики Хедденбаргской гимназии. Оплата сдельная, но даже самые медлительные зарабатывают в два раза больше, чем я. «Кажется, люди там еще нужны», — добавила Молли.

Фабрика собачьих поводков располагалась в маленьком жилом доме недалеко от нашей школы. Четыре комнаты и двенадцать столов. Владелец по имени Пёрксен. Он сразу же принял меня на работу. Вот это по мне: простые повторяющиеся движения, допустить ошибку просто невозможно. Кроме того, утром никогда не поймешь, сколько успеешь сделать и, следовательно, сколько заработаешь. Бывали хорошие дни, бывали и плохие, а это делало труд более или менее увлекательным. Я работала рядом с Молли. Мы подружились. Обе боролись против своего веса. На тот момент я весила семьдесят килограммов. Семьдесят! Даже шестьдесят — это уже перебор. А на весах Молли я весила даже семьдесят один, если отбросить кое-что на одежду и обувь, а Молли еще говорила, что ее весы показывают меньше, чем есть на самом деле. Если она права, то впору было повеситься. Молли меньше меня ростом. В детстве она была настолько толста, что ее даже лечили. «Толстая бочка родила сыночка!» — вопил ее братец. И только два года назад она постройнела, не совсем, конечно, примерно как я. Но боязнь потолстеть засела у нее в печенках.

«Как тебе удалось так сильно похудеть?» — спросила я, положив картонку на приготовленный пластиковый корпус и закрепив следующий уровень. А Молли успела положить целых пять таких картонок. Ей уже приходилось работать стоя. «Влюбилась в этого парня, — Молли впрыснула шприцом для крема масло в приготовленный корпус, чтобы смазать пружину, — он был старше меня и, сама понимаешь, даже не смотрел в мою сторону. Мне очень хотелось, чтобы он обратил на меня внимание, поэтому я села на диету. Ела только хлеб с листиком салата или помидором. Сбросила очень много — двадцать килограммов, нет, даже больше — если исходить из максимального моего веса, то двадцать четыре. И тут этот тип меня наконец заметил. Мы уже давно были знакомы, но теперь он меня увидел. И знаешь, что он сказал? „Еще чуток — и ты будешь милашкой“. А я, наоборот, прибавила килограммы, так они на мне и осели».