Книга Небытия (СИ)

Действительно, людей можно условно разделить на три категории. Это будут, во-первых, идеалисты, то есть люди, которые стремятся придумать и осуществить какие-либо собственные, оригинальные сверхценные идеи. Их идеи называются сверхценными, потому что представляют для идеалистов большую ценность по сравнению с личным благополучием и даже сохранением жизни. Во-вторых, основная масса населения, которая ведёт более-менее растительное существование и преследует, как правило, общепринятые цели, такие, как материальное благосостояние, известность, обладание властью. При этом большинство нормальных людей стремится, конечно, достичь всего вышеперечисленного, но, как говорится, без фанатизма, то есть особо не напрягаясь. И, наконец, насекомые или деятели, то есть, фанатики

банальных устремлений. Они реализуют свою природу, всплывая на поверхность водоёма.

Выдающимся идеалистом являлся Будда. Он отрицал Мировую Душу брахманов, утверждая, что это – отвлечённое представление, пустота. И был недалёк от истины.

«Утром мы видим какой-нибудь предмет, а вечером мы его уже не находим. Зачем гнаться за призрачным счастьем? Иной стремится изо всех сил достигнуть его, но тщетны его усилия, он бьёт палкой по воде, думая, что расступившись, вода останется в таком положении навсегда… Перед смертью все равны – богатый и бедный, благородный и низкий, умирают и старые и молодые, и люди средних лет и младенцы и даже зародыши в утробе матери, умирают все без разбора и срока… Наступает старость, а вместе с нею являются и болезни – старик мечется в предсмертных судорогах как живая рыба на горячей золе, пока смерть не кончит его страдания», – рассуждал Будда. Он склонялся к идее о том, что источником страдания является само бытие. Следовательно, необходимо уничтожить бытие, разрушить его до основания. Например, погасить в нирване. Всё есть страдание и значит Ничто – это высшее благо. Что касается онтологического смысла несуществования, то, подобно Конфуцию, Будда считал, что метафизические вопросы бесплодны, потому что неразрешимы.

Будда призывал освободиться от 10 цепей, привязывающих человека к иллюзии бытия. Среди них 3 цепь – убеждение в том, что религиозные обряды ведут к спасению, 6 цепь – привязанность к жизни и 7 цепь – вера в загробную жизнь. Будда придавал вере в переселение душ и закону воздаяния преимущественно нравственное значение. На практике повсюду господствует строгая и постоянная несправедливость и он, очевидно, не мог этого не видеть.

Будда, хорошо изучивший во время отшельнической жизни нравы и обычаи большинства философов, относился к ним с величайшим презрением. И правильно делал.

Со временем у Будды появились ученики и он построил свою общину. В буддийскую общину не принимали больных, должников, преступников, беглых рабов и чиновников (которые, конечно, были и остаются намного хуже всех перечисленных).

Вырождение любой идеи, в том числе и философской, начинается с её институциализации. Это означает, что в философию начинают проникать насекомые и очень скоро изменяют её до неузнаваемости, для того, чтобы использовать для осуществления своих банальных целей. Так, ещё при жизни Будды один из его учеников, Девадатта, расколол общину и увёл часть буддистов в свою секту.

Когда Будда стал глубоким старцем, враги напали на его родину. В дворцовом саду, где он играл в детские годы, были разбросаны тела молодых девушек, которым отрубили руки и ноги. Некоторые из них были ещё живы и стонали. Будда утешал их, обещая в следующем рождении лучшую жизнь. Наверное, обманывал – не случайно Маркс отмечал, что религия – это опиум, то есть болеутоляющее.

Перед тем, как испустить дух, Будда сказал: «– Ничто не вечно». И ошибся, потому что это «нечто» не вечно, а вечно именно Ничто.

После смерти Будды его философией окончательно овладели насекомые. Произошла институциализация буддизма в форме превращения его в религию, а сам Будда сделался божеством. Таким образом, буддизм выродился в косную систему нелепых суеверий и жреческого деспотизма, как и брахманизм. Он принял несвойственные учению Будды формы, вплоть до идолопоклонства.