Книга о бесценной субстанции

Никогда не видела, чтобы у человека так резко менялось выражение лица. Несмотря на тщательную маскировку, Жан-Мишель узнал ее практически сразу, едва взглянув в глаза. За какие-то полминуты в его красивых чертах поочередно отразились замешательство, шок и уродливая, слепая ненависть. Ярость убийцы. Стало очевидно, что все ужасные истории о нем – чистая правда. Он него веяло злом, словно его черная, эгоистичная душа полностью перешла на сторону тьмы и настолько погрязла в пороке, что лишалась всякой надежды на искупление.

Мое сердце ушло в пятки. Я не на шутку испугалась. Однако сделала над собой усилие и постаралась расслабиться. Элен сохраняла невозмутимость. Лукас тоже был спокоен, как удав, и явно наслаждался моментом. Он обожал закулисные игры, деньги и крупные сделки. Никогда не понимала, что заставило его стать библиотекарем, хотя и довольно известным, – возможно, ему просто не хватило уверенности в себе.

– Имейте в виду, – небрежно бросил Лукас, – все происходящее фиксируется на видео и передается нашим юристам в Париже. Можете им помахать.

У каждого из нас на одежде крепились беспроводной диктофон и микрокамера. Приборы Лукаса и Элен только записывали. А мои, спрятанные в пуговице на платье, через блютус соединялись с телефоном и транслировали запись в прямом эфире юристам Элен, которые вместе с Люсьеном наблюдали за нами из парижского офиса.

– И Люсьену Рошу заодно, – добавила Элен. – Он очень заинтересован в исходе дела. В отличие от тебя, Жан, у него нет денег. Зато есть куча друзей в издательском бизнесе. Если с нами что-нибудь случится, поднимется шумиха.

С лицом Жан-Мишеля вновь произошли чудесные метаморфозы, словно кто-то включил обратную перемотку: ярость – злость – растерянность – дружелюбие.

– Отлично. – Нацепив дежурную улыбку, он обошел нас и встал во главе стола, изо всех сил пытаясь вернуть контроль над ситуацией. Затем обратился по-французски к Жюльену, и тот вышел из комнаты.

Мы с Лукасом обменялись едва заметными кивками: пусть Жан-Мишель почувствует себя хозяином положения. Ни к чему его унижать – это все равно не приведет к желаемому результату и может оказаться опасным. Мы хотели получить книгу и жить долго и счастливо, а значит, разумнее всего убедить его в том, что он только выиграет от продажи рукописи.

Лукас прекрасно справлялся с ролью, так что я решила пока не вмешиваться.

– Предлагаем заключить сделку, – продолжил он. – Честную и взаимовыгодную. У вас есть «Книга о бесценной субстанции», которую нам хотелось бы купить. Соглашайтесь – и полмиллиона долларов с нашего эскроу-счета мгновенно отправятся в ваш банк.

Жан-Мишель сверлил нас немигающим взглядом.

– А если я не захочу продавать рукопись?

– В таком случае, – проворковала Элен, – у меня будет, что рассказать.

Улыбка застыла на лице Флориана.

– Хорошо, – процедил он и негромко стукнул по столу.

На пороге тут же возник Анри, очевидно, все это время ожидавший за дверью. Жан-Мишель кивнул ему – ассистент ответил легким поклоном и повернулся к Лукасу.

– Пройдемте со мной…

– Никуда он не пойдет, – перебила я. – Мы заключим сделку прямо здесь.

Анри вопросительно посмотрел на босса, и тот снова молча кивнул. Ассистент вышел за книгой, а Жан-Мишель уселся, демонстративно закинув ноги на стол. Затем повернулся к Элен, которая взирала на него с ледяным равнодушием.

– Как поживаешь, дорогуша?

– Спасибо, не жалуюсь. А как сам?

Флориан лишь злобно оскалился в ответ.

Вернулся Анри с небольшим ящичком светло-серого цвета. В нем лежала рукопись, вместе с парой белых хлопковых перчаток. Мне показалось, что воздух вдруг словно завибрировал от исходящего от книги едва заметного гула. Она будто звала меня, притягивая, как магнитом. Таинственная, невероятная, волшебная… Теперь ты моя, моя, моя!..

– Готовы? – спросил Жан-Мишель.

– Конечно, – невозмутимо ответила я, внутренне трепеща от волнения.

Полмиллиона долларов!.. Впервые в практике мне предстояло совершить сделку на такую гигантскую сумму. Анри поставил ящичек на стол, и все посмотрели на меня.

Я подошла и откинула крышку. Страх моментально улетучился. Одного взгляда на манускрипт было достаточно, чтобы все вновь обрело смысл. Книга всегда дарила мне ощущение уверенности и комфорта, независимо от внешних обстоятельств. Я взяла ее в руки, не надевая перчаток: мне хотелось пощупать бумагу и переплет, чтобы убедиться в их подлинности. При ближайшем рассмотрении оказалось, что кожа у этой копии немного другого оттенка и сильнее потерта. Да и вся рукопись выглядела истрепанной – очевидно, предыдущие владельцы, как и Жан-Мишель, зачитывали ее до дыр. В остальном она практически не отличалась от копии Дурака.