Книга о Боге

Но вот в середине марта журнал «Кайдзо» опубликовал произведения победителей конкурса, и оказалось, что мой рассказ «Буржуа» занял первое место. Мне вручили премию в 1500 иен. Произведения победителей были широко разрекламированы в прессе, во всех книжных магазинах Канды, рядом с университетом Тюо, тоже были расклеены рекламные плакаты, однако в университете никто не обратил внимания на то, что автором рекламируемого произведения является их преподаватель. На следующий день после выхода журнала с сообщением о результатах конкурса тесть приехал в Токио для участия в работе парламента, депутатом которого являлся. По его словам, подчиненные, провожавшие его на вокзале в Нагое, наперебой поздравляли его, считая, очевидно, что появление подобной рекламы уже само по себе является свидетельством моей славы. Едва войдя в дом, он стал радостно поздравлять меня, похоже, он еще не знал, что «Буржуа» — это литературное произведение.

Я был удивлен, увидев в газетах хвалебные отзывы таких строгих критиков, как Масамунэ Хакутё[14] и Киёси Мики[15], но испытал при этом не столько радость, сколько страх перед будущим. Журнал «Кайдзо» тут же обратился ко мне с просьбой о новом издании, и в июле повесть «Буржуа» вышла отдельной книжкой в серии «Библиотечка новейшей литературы», выпускаемой издательством «Кайдзо». Вскоре после ее выхода заведующий одной из редакций газеты «Асахи» обратился ко мне с неожиданным предложением. Сказав, что моя книга была встречена с восторгом, он попросил меня к середине октября написать какую-нибудь повесть для литературной страницы вечернего выпуска с тем расчетом, что она будет публиковаться с продолжениями в сорока пяти номерах газеты.

Это было первое мое лето после возвращения на родину, и я, следуя совету профессора С. из Лезена, проводил его в Каруидзаве, где после долгих поисков снял домик в местечке Хосино. Снова обратившись к лезенской тетради, я попытался отыскать что-нибудь подходящее для вечернего выпуска газеты среди многочисленных зарисовок на тему «жизнь японцев в Париже». Язык этих беглых набросков был далек от совершенства, я писал, словно переводя с французского, однако, поскольку в одном номере могли опубликовать всего три страницы текста, лаконичность фраз была как нельзя более кстати, да и вообще мне показалось скорее уместным, что повесть, действие которой происходит в Париже, будет написана языком, напоминающим перевод с иностранного. Так что я с удовольствием взялся за работу и очень быстро справился с ней. Уже в начале октября я отправил рукопись новой повести в соответствующую редакцию газеты, дав ей название «В погоне за будущим», которое, по моему мнению, очень подходило для повести с продолжением, публикующейся в вечерних выпусках.

Повесть «В погоне за будущим» газета «Асахи» начала печатать в январе следующего года. Критика отнеслась к ней благосклонно, равно как и к прекрасным смелым иллюстрациям, сделанным долго учившимся живописи в Париже и совсем недавно вернувшимся на родину молодым талантливым художником Кэйдзо Коямой, нам даже предложили продолжить публикацию повести, но нас хватило еще только на пять номеров.

Недели через полторы после первой публикации меня вызвали к ректору университета. Я как раз только что закончил читать лекцию и сидел в профессорской. До этого я несколько раз виделся с главой университетского директората, но встречаться с ректором мне еще не приходилось, и я отправился к нему в некотором недоумении, гадая, что ему могло понадобиться. Войдя к нему в кабинет, я сразу же увидел на столе вчерашний вечерний выпуск газеты «Асахи».

— Автор этой повести твой полный тезка. Это просто совпадение? — без обиняков спросил он.

— Нет, это написал я.

— Что? Ты? Да ты меня в гроб вгонишь! — воскликнул он и, помолчав немного, добавил: — Тебя считают одним из самых перспективных преподавателей и прочат в профессора. Может, бросишь эту писанину?

— Но я думал, раз лучшие профессора нашего университета публикуются в журналах и читают лекции в других учебных заведениях, то не будет ничего зазорного в том, чтобы и мне напечатать свое произведение.

— Другие пишут по специальности!

— А по-моему, куда хуже ради заработка публиковать работы по специальности где попало…

— В нашем университете студентам запрещено читать художественную литературу. Мы всегда говорим им: есть время для чтения — читайте Свод законов. И если вдруг обнаружится, что преподаватель экономического факультета, да еще столь важного предмета, как теория денежного обращения, пишет какую-то там прозу, это не только может дурно повлиять на студентов, но и противоречит самому духу нашего университета.

— А почему в нашем университете запрещено чтение художественной литературы? Во всех европейских странах к ней относятся с большим почтением как к одному из важнейших элементов культуры. Может быть, стоит подумать об изменении духа нашего университета?

— Не желаю с тобой спорить. Однако настоятельно советую тебе бросить заниматься сочинительством.