Книга о Боге

Потом Мики поведала мне о том, сколько чисто женских горестей и страданий довелось ей изведать: ведь она вовсе не стала Богом, когда на нее снизошел Бог-Родитель, наоборот, она оставалась человеком, женщиной, и, как ни усердствовала, исполняя открывшуюся ей волю Божью, ей ни на шаг не удавалось приблизиться к Нему. Всего этого, по ее словам, недоставало в моем «Жизнеописании Вероучительницы».

Рассказала мне она и о многом другом, о чем я тоже не написал, а именно, как после сошествия на нее Бога она тридцать шесть лет предавалась аскезе, после чего, уверенная, что готова стать вместилищем Бога, открыто заявила о своей решимости служить Ему, в знак чего начиная с 26 декабря 1877 года стала носить алое кимоно. Она не жалела сил, претворяя на земле волю Бога-Родителя, но в те времена и ее близкие, и верующие, которым она помогла и которые объединились вокруг нее, поклонялись другим богам — либо богу-хранителю домашнего очага Кодзину, либо местным богам-защитникам, Бог-Родитель, Великий Бог-Творец, о котором говорила им Мики, был недоступен их разумению. Они готовы были восхвалять Его только потому, что Его проповедовала Мики, не более. Поэтому хотя она не прекращала неутомимо трудиться во благо Бога в течение тридцати лет — с того момента, как облачилась в алое кимоно, и до того дня, как сокрыла от мира свое живое тело (умерла), — ее глупые присные, заботясь об одном — как бы не вступить в противоречие с весьма неопределенной религиозной политикой нового правительства эпохи Мэйдзи[21], — погрязали в мелких интригах, не только огорчая Мики своими действиями, но и нанося ощутимый урон учению Бога-Родителя.

Рассказывая об этом, живосущая Мики Накаяма время от времени прерывалась и напоминала, что просит о новой биографии только потому, что этого требует Бог-Родитель: сознавая нависшую над человечеством угрозу, Он жалеет людей, возлюбленных чад своих, и настаивает на том, чтобы им была немедленно оказана помощь. И действительно, бывали минуты, когда я остро ощущал присутствие Бога-Родителя. Когда она начинала говорить о Нем, ее голос приобретал совершенно иные интонации, в ее речи начинали мелькать мудреные слова, смысл которых не сразу доходил до меня, зачастую я вообще переставал улавливать, о чем идет речь… Но в какой-то момент я заметил, что профессор Кодайра записывает ее речи при помощи маленького аппарата на магнитофонную пленку, и успокоился — потом можно будет прослушать еще раз и обдумать все как следует…

В заключение невидимая Мики Накаяма ласковым голосом сказала, что, если мне будет что-нибудь непонятно, я всегда могу обратиться к ней и она все объяснит.

В тот же миг старушечье лицо превратилось в лицо юноши, юноша сошел с сиденья и, дважды хлопнув в ладоши, поклонился нам. Я проводил гостей в прежнюю европейскую гостиную, но оба были чрезвычайно молчаливы и, выпив чаю, сразу же откланялись.

Оставшись один, я почувствовал себя так, будто только что очнулся от сна. Затем я задумался. Что ж, один эксперимент так или иначе закончен, почему бы не решиться на другой? Если я не встречусь с этим человеком еще раз, мне будет трудно поверить в реальность того, что произошло сегодня.

Потом я стал терзаться досадой — зачем я, вовсе не являющийся последователем учения Тэнри, скорее относящийся к нему скептически, создал «Жизнеописание Вероучительницы»? Ведь не сделай я этого, мне не надо было бы теперь обременять себя лишними заботами.

Глава девятая

Об истории создания «Вероучительницы» я уже писал раньше, но обстоятельства вынуждают меня снова обратиться к этой теме.

Сколько же лет назад это было? Пожалуй, сорок с небольшим, если мне не изменяет память. В то время отдел культуры Ассоциации помощи трону[22] возглавлял Кунио Кисида[23], я носил тогда зимнюю одежду, так что, скорее всего, это было в конце 1941-го — начале 1942 года.

Ко мне в сопровождении двух важных особ из Центра Тэнри зашел господин О., руководивший издательскими делами Тэнри, и попросил меня познакомить его с Кисидой. О. на правах моего читателя и до этого дважды бывал в моем доме, я знал его как человека, достойного во всех отношениях, и готов был выполнить его просьбу, но сначала все-таки спросил, какое у него дело к Кисиде.

Оказалось, что руководство Тэнри, желая в это тяжелое время быть полезным родине, хотело получить у начальника отдела культуры указания относительно того, что конкретно они могут сделать. Я удивился, мне казалось верхом глупости стремление религиозной организации служить государству, однако мои гости стали с жаром убеждать меня, что в условиях войны многие религиозные догмы должны быть пересмотрены, иначе трудно даже представить себе, какие гонения могут обрушиться на учение.

Я позвонил Кисиде, и он предложил встретиться у него в приемной, куда я и повел всю троицу. Руководители Тэнри тут же изложили начальнику отдела культуры цель своего визита. Поскольку они пришли по моей рекомендации, то Кисида, сразу же заявив, что будет говорить откровенно, сказал: