Книга о Человеке

— Уже довольно будет, если члены ПЕН-клуба, не осуществляя никакой деятельности, станут раз в месяц с участием исполнительного директора собираться на ужин в «Эване» в Маруноути.

— С некоторых пор, месяца два уже, наши собрания подслушивает агент политического сыска, спрятавшись за ширмой.

— Ну что ж, так даже лучше. Ведь мы обычно болтаем о таких пустяках! — рассмеялся Тосон и добавил, что ему нужно посоветоваться со мной еще по одной проблеме.

С тех пор как ПЕН-клуб практически прекратил работу, положение секретаря Миновы было незавидным. Ему оставалось лишь, как мальчику на побегушках, выполнять разные мелкие поручения. И это при том, что в бытность свою главным редактором «Кайдзо» он имел репутацию ученого-политолога. Нет ли у него желания преподавать в частном университете? В университете А., где приятель Тосона исполнял должность директора, молодой преподаватель призван в армию, поэтому если у Миновы есть такое желание, это удачный случай. Тосон хотел, чтобы я узнал у Миновы, подходит ли ему такое предложение. Но мне подумалось, что ему будет намного приятнее, если сам Тосон непосредственно спросит у него. Я так прямо и сказал.

В начале марта секретарь Минова стал преподавать в университете А. и ушел со своего поста, но никто не знал, что это произошло с подачи Тосона. В дальнейшем деятельность ПЕН-клуба осуществлялась по усмотрению председателя. Чтобы выполнять свою роль окошка в мир, на пятом этаже здания «Мацуда» в Гиндзе было снято просторное помещение под офис ПЕН-клуба. Собрав книги и материалы, связанные с международным ПЕН-клубом, организовали публичный читальный зал. Там были не только книги, пожертвованные членами клуба, но и специально для этих целей закупленные в стране и за рубежом. В офисе не покладая рук трудился новый секретарь Нацумэ, юноша, только что окончивший школу.

Что касается деятельности самого ПЕН-клуба, то, поскольку в том году разразилась японо-китайская война, в отношениях с военными требовалось проявлять крайнюю осторожность. Во-первых, с этого года, получая приглашения на международные съезды ПЕН-клубов, нельзя было участвовать в качестве официальных представителей от Японии, поэтому решили, что если кто-то из членов клуба случайно окажется в месте проведения съезда, он будет просто присутствовать на заседаниях. Несмотря на все меры предосторожности, исполнительный директор клуба Сэйитиро Кацумото вызвал недовольство военных и был вынужден не только оставить свою должность, но и выйти из клуба. Его место заступил Кэндзо Накадзима, но военные власти в отместку вскоре призвали его на трудовую повинность… Не прошло и двух лет после переезда клуба в новый офис, как военные намекнули, что читальный зал ПЕН-клубу не нужен, и все книги были перенесены на склад издателя — члена клуба, да и сам офис переместился в тесную комнатушку на третьем этаже того же здания. В то же время и барону Киситиро Окуре, по-видимому, поступило предостережение от военных, он с сожалением сообщил, что должен вдвое сократить свою денежную помощь. В правлении нашлись такие, кто настаивал на роспуске японского ПЕН-клуба, но Тосон не соглашался. Все это происходило за год до начала Тихоокеанской войны.

С этого времени вся переписка японского ПЕН-клуба с международным ПЕН-клубом просматривалась военными и практически подвергалась конфискации. Редкие послания, доходившие якобы по недосмотру, содержали настойчивые вопросы вроде того, противодействует ли японский ПЕН-клуб бомбардировкам, осуществляемым японской армией в Китае. За этим угадывался провокационный замысел военных, — вопросы оставляли без ответа. В начале лета 1941 года из международного центра пришло приглашение прислать делегацию на международный съезд ПЕН-клубов, открывающийся в Лондоне. Тосон ответил: «В нынешних обстоятельствах даже поддерживать связь между нами стало невозможно. Однако японский ПЕН-клуб все еще жив», а в декабре разразилась Тихоокеанская война.

Но даже в это время Тосон раз в месяц приглашал нескольких писателей своего поколения в «Эван» на ужин и дружеские посиделки, называя это заседанием исполнительного комитета ПЕН-клуба. Писатели, воспитанные, если можно так выразиться, в духе эпохи Мэйдзи, из которых я был знаком только с Масамунэ Хакутё и Токудой Сюсэем[15], освободившись от долгой эпохи феодализма, взялись за перо, вдохновленные идеями свободы, независимости личности и равноправия, и даже в их застольной болтовне было много интересного и поучительного.