Книга о Человеке

— Наверно, в Японии происходит то же самое, что и во Франции. Не могли бы вы поделиться с нами своим мнением?

— В Японии до войны богачи хранили произведения искусства у себя в закромах, как мертвый капитал, — сказал я. — Им достаточно было того, что они ими владеют, никому при этом не показывая. Это было равнозначно тому, что произведения искусства не существовали вовсе… Но после войны обедневшие толстосумы начали продавать свои коллекции американцам. С одной стороны, это прискорбно, но для произведений искусства, думаю, — во благо. Американцы ими восхищаются, они наконец-то реально существуют, а значит, если эти шедевры отправляют в Америку, можно считать, что им повезло: отныне ими будет любоваться множество людей… Я убежден, что произведения искусства — общее достояние, а не предмет частной собственности…

Ответив так, я осмелел и в течение четырех часов свободно беседовал с гостями о разного рода проблемах. Эта четырехчасовая беседа стала для меня ценнейшим опытом. То не было, как принято у нас, шушуканье вокруг да около какой-нибудь избитой темы. Нет, здесь говорили свободно и, точно выметая скопившуюся внутри себя пыль, очищали и освежали свою душу. В результате мне стало казаться, что госпожа Рошфуко сияет чистейшей красотой…

Прощаясь, она мне сказала:

— Когда будете в Париже, можете приходить ко мне запросто. Впрочем, я была бы не против встретиться с вами и у вас на родине.

Поблагодарив, я по примеру других гостей поцеловал ей руку и ушел.

Когда я вышел в сад, литературный критик X. спросил меня, благодаря каким связям я получил приглашение в салон. Я ответил, что для меня самого это стало неожиданностью, поскольку никаких особых «связей» у меня нет.

— Удивительно! — воскликнул он. — Трудно поверить, чтобы вас, такого молодого, пригласили в этот знаменитый салон!

Лицо его изображало недоверие, поэтому я, смеясь, сказал:

— Меня впервые называют молодым с тех пор, как мне перевалило за шестьдесят…

Но в этот момент меня прошиб холодный пот, я вдруг осознал, что черный пиджак на мне — молодежного покроя.

В гостинице меня ждали Д. и дочь. Я подробно рассказал им о том, что происходило в салоне, поблагодарил Д. за то, что с помощью его пиджака приобрел множество незабываемых впечатлений, и обещал вернуть его после чистки.

Д., смеясь, сказал, что его пиджак, побывав в таком прославленном салоне, наверно, насквозь пропитался его изысканной атмосферой, поэтому он не только не позволит отдать его в чистку, но бережно отнесет к себе домой, чтобы наслаждаться его ароматом.

После этого приключения я сдружился с Д. и довольно много узнал о нем.

Он был единственным сыном богача из Кобе. Полтора года назад его отец скончался в результате болезни, но, несмотря на оставленное ему завещание, на родину Д. не вернулся. В Кобе по соседству с ними жила супружеская пара, еще с юных лет дружившая с его отцом. В год, когда он уезжал учиться за границу, в январе, и муж и жена погибли в автокатастрофе, оставив после себя дочь-студентку и сына-школьника. Дед с бабкой решили взять сирот к себе в Тоттори, но дочь, не желавшая бросать учебу в колледже, всячески этому сопротивлялась. Посовещавшись, девушку взяли в дом Д. До несчастного случая родители девушки и родители Д. часто шутливо обсуждали, как было бы хорошо, если бы в будущем она и Д. сочетались браком. Разумеется, несмотря на разницу в возрасте, они дружили с детства, и когда девушка поселилась в доме Д., никаких недоразумений не возникло. Осенью того же года родители согласились отправить его учиться за границу во многом благодаря тому, что дочь их покойных друзей жила вместе с ними и им, особенно матери, было теперь не так тоскливо.

Решили, что по возвращении Д., как и мечтали родители, женится на своей подружке детства.

И вот нежданно-негаданно ко мне является незнакомая мне Р., говорит, что собирается замуж за Д., и требует быть ее сватом.

Не тот случай, когда можно с ходу дать согласие.

Однако через четыре дня она пришла вместе с Д.

Оба сели на диван в гостиной, и Д. торопливо заговорил:

— Давненько-давненько… Собирался зайти, когда все немного утрясется…

Он рассказал, что ему пришлось срочно вернуться на родину, но он уже более-менее определился с архитектурной мастерской, в которой хотел бы работать, и снял дом для жилья. Встреча с ним вызвала у меня ностальгические чувства, казалось, все происходит во сне, я сразу же позвал третью дочь, но жена, заглянув в гостиную, напомнила мне, что дочь сегодня преподает в консерватории, и я смутился, что позабыл об этом.

— Ну, потом ты можешь спокойно обо всем поговорить, а сейчас мы пришли с серьезным делом, — внезапно одернула Р. своего спутника.

— В сущности, нелепая просьба, — сказал Д. сконфуженно, — но уж, пожалуйста, не откажите нам — станьте нашим сватом!

— Так… Значит, вы женитесь. Что ж, поздравляю… Боюсь показаться назойливым, но можно задать один вопрос?

— Разумеется.

— Не возникнет ли проблемы с невестой, дожидавшейся тебя в Кобе, пока ты учился за границей?