Книга о хорошей речи

Писатели, хорошо знающие секреты образной речи, иногда позволяют себе шутки: прибегают к игре слов, употребляя метафоры не в их образном, переносном, значении, а в прямом. Например, в эпиграмме «На Н.И. Гнедича» А.С. Пушкин намеренно восстанавливает первоначальное значение слова жесткий, употребленного Гнедичем для характеристики своих произведений: С тобою в спор я не вступаю, что жесткое в стихах твоих встречаю; и руку наложил, погладил — занозил.

В одном из стихотворений Н.А. Некрасова шутливо обыгрывается метафора не удержать и зубами:

Как выражала ты живо
Милые чувства свои!
Помнишь, тебе особливо
Нравились зубы мои,
Как любовалась ты ими,
Как целовала, любя!
Но и зубами моими
Не удержал я тебя…

Стилистический прием, состоящий в использовании метафорического выражения в прямом смысле, называется реализацией метафоры. Реализация метафоры обычно находит применение в юмористических, сатирических, гротескных описаниях. Так, гротескная картина, построенная на реализации метафоры, нарисована В.В. Маяковским в стихотворении «Прозаседавшиеся». Здесь обыгрывается метафора «поневоле приходится разорваться»: Сидят людей половины; Они на двух заседаниях сразу; До пояса здесь, а остальное там…

Однако случается и так, что необразное значение метафоры проступает в речи случайно, и тогда возникает двусмысленность высказывания. Например: Подземные богатыри в четвертом квартале вышли на более высокие рубежи (читатель может подумать, что теперь шахтеры будут добывать уголь в новых, более «высоких» пластах); Ни Карин Энке, ни Али Борсма не смогли организовать погоню за Татьяной Тарасовой (о состязаниях в конькобежном спорте).

Проявление необразного значения слов в металогической речи — самая непростительная оплошность автора, результатом которой оказывается неуместный комизм высказывания: Лиза с матушкой жили бедно, и, чтобы прокормить старушку мать, бедная Лиза собирала в поле цветы…

Метонимия — сестра метафоры

У метафоры есть «очень близкие родственники» среди тропов, также заслуживающие нашего внимания. Но прежде чем называть их, посмотрим, как они используются в хорошей речи. Обратимся к «Воспоминаниям о Блоке» Евг. Замятина.

1918 год. Маленькая редакционная комната — какая-то пустая, торопливая, временная — два-три стула, в углу связки — только что из типографии — книг. Еще непривычно, что в комнате — в шляпах и пальто. <… > Стук в дверь — и в комнате Блок. Нынешнее его, рыцарское лицо — и смешная, плоская американская кепка. И от кепки — мысль: два Блока — один настоящий, а другой — напяленный на этого настоящего, как плоская американская кепка. Лицо — усталое, потемневшее от какого-то сурового ветра, запертое на замок. <… > Это было мое знакомство с Блоком. Только этот короткий разговор, улыбка, кепка.

В этом отрывке обращает на себя внимание не только точность и образность речи, но и ее удивительная сжатость: автор как бы экономит слова, вспоминает лишь те, которые необходимы для образного описания незаурядной фигуры Блока и окружающей его обстановки времен гражданской войны. Рыцарское лицо Блока, его странная кепка, короткий разговор, улыбка… Вот контуры, воссоздающие портрет поэта. Можно было бы написать: он казался усталым, цвет лица у него был нездоровый, точно оно потемнело от какого-то сурового ветра; он производил впечатление замкнутого человека — был точно «заперт на замок»… Но Замятин избегает банальных выражений и формулирует мысль предельно кратко, прибегая к метонимическим заменам.