Книга о художниках

Прежде чем закончить, я хочу упомянуть здесь еще о некоторых его аллегориях.

Случилось, что некий дворянин, господин ван Вульф, попросил Кетеля нарисовать что-нибудь в его памятной книге или альбоме друзей. Художник, справившись о положении этого дворянина, нарисовал знатного барина верхом на красивом коне, с соколом на руке, с молодой дамой позади него и гончей собакой впереди; на заднем же плане представил крестьянина, поле и коров. К этому он приложил следующее стихотворение:

Сладостно и приятно на свете общество молодой красавицы.
Мы восхищаемся борзобегущим конем за его силу
И также гончей собакой за ее проворство и верность.
Крестьянин любит свое поле и своих коров.
Как же удивляться, что дворянин любит красавицу,
Прекрасного коня и гончую собаку?

К этому рисунку Кетель присоединил еще другую аллегорию, по которой он дал возможность постигнуть скрытый смысл предшествовавшей. Содержание ее следующее. Молодая женщина, совершенно нагая, с дурацкой шапкой на голове, родит дитя на коленях юноши прекрасной наружности, задняя часть головы которого представляла, однако, мертвый череп, а внизу был виден хвост скорпиона, которым он жалит в бок обнимающую его женщину. Имя этого юноши было Смертельная опасность, а имя женщины — Безумная юность. Повитуха, с помощью которой родилось ее дитя — Сладострастие, была Суета сует. Далее мы видим, как Безумная юность идет, играя, с ребенком на руках, а Опытность старается вырвать у нее ее дитя. Далее лежат две скорлупы, как бы раскрытая раковина, а подле — твердый Разум, под видом философа с маленьким прутом в руке, побуждает ребенка снова влезть в раковину. Объяснение дают следующие стихи:

Безумная юность только и мечтает, что о наслаждениях.
Пустая Суета приходит к ней в этом на помощь.
Беспечно она обнимает Смертельную опасность,
Пока Опытность не отнимет у нее Сладострастие
И с помощью здравого Рассудка не заставит его вползти в его раковину,
Ибо кто поступает как муж, тот бывает истинным господином настроения.
Над этим в Гааге и, по слухам, даже у принца Оранского очень смеялись.

Для бургомистра Корнелиса Флориссена ван Тейлингхе-на Кетель написал прекрасную, величиной в семь футов картину на древнее изречение: «Время, обнаруживая Истину, все разъясняет». Для известного амстердамского любителя искусств Якоба Розета он создал аллегорию на изречение: «После этой лучшая (жизнь)» и прибавил к ней следующие стихи:

Хотя мир так же сильно бушует, как бурное море,
Все-таки преданность воле Божьей посреди ужасов и тоски,
В железных оковах остается непоколебимой даже тогда,
Когда на нее налетает буря со всех четырех сторон.
Живые сердца твердо верят, что Бог их не забудет,
И постоянно надеются на обещание, что за этой будет лучшая жизнь.