Книга о художниках

Из многих даровитых мастеров живописи, уже с юных лет приобретших известность, о которых было сказано раньше, я не знаю никого, кто бы мог по природным способностям сравниться с нашим Лукой Лейденским, который был как бы уже рожден живописцем и гравером с кистью и резцом в руках. Удивляешься и едва веришь, когда слышишь, хотя бы и от людей, это знающих, что он еще девятилетним мальчиком выпускал в свет превосходно и тонко исполненные на меди гравюры собственного измышления; некоторые из них и теперь еще находятся в числе не помеченных годом. Те же гравюры, на которых выставлены годы, дают полную возможность определить, в каком возрасте он их вырезал, так как он родился в Лейдене в конце мая или в начале июня 1494 года[106].

Отца его звали Гуго Якобс[107], и в свое время он был также выдающимся живописцем. Лука, бывший мастером от природы, сперва учился у своего отца, а потом у Корнелиса Энгелбрехтсена, и так как вместе с врожденной склонностью он чувствовал и любовь к искусству, то всегда выказывал необыкновенное прилежание и, сидя при свечах, многие ночи превращал в день. Игрушками и игральными костями ему служили различные орудия искусства — уголь, мел, перо, кисть, резец и тому подобное. Товарищей себе он выбирал среди живописцев, золотых дел мастеров и живописцев по стеклу. Мать часто мешала ему в его ночных занятиях рисованием, но не столько из желания сберечь свечи, сколько из опасения, что ночные бдения и переутомление головы могут причинить вред его юному, нежному телу и умственным силам или остановят их развитие. Он же без устали рисовал с натуры головы, руки, ноги, дома, пейзажи и различные ткани, что доставляло ему особенное удовольствие.

Можно сказать, что он был универсален, то есть искусен и сведущ во всем, что имеет отношение к искусству живописи, так как он писал и масляными и клеевыми красками исторические картины, портреты, пейзажи и фигуры и, сверх того, с самого детства занимался живописью по стеклу и гравированием на меди. Двенадцати лет от роду он написал на полотне водяными красками картину на сюжет легенды о св. Губерте, удивительную по исполнению, которая снискала ему большую славу. Эта картина была написана для господина ван Локхорста, заплатившего ему за нее столько золотых гульденов, сколько ему было лет. Гравюру «Магомет, убивающий в опьянении монаха» он награвировал, как это видно по проставленному на ней 1508 году, когда ему было четырнадцать лет.

В следующем, то есть 1509 году, пятнадцати лет от роду, он награвировал много разных вещей, и между прочим для витражистов, девять круглой формы гравюр, изображавших Страсти Господни, а именно: «Христос в Гефсиманском саду», «Взятие Иисуса Христа под стражу», «Христос перед первосвященником Анной», «Поругание Христа», «Бичевание», «Возложение тернового венца», «Се человек», «Несение креста» и «Распятие», превосходных по своей композиции и по исполнению. Сверх того, он награвировал сцену искушения св. Антония видением прекрасно и нарядно одетой женщины. Эта гравюра — совершенно выдающееся произведение как в том, что касается фигур, пейзажа и заднего плана, так и по изумительно тонкому исполнению. В том же году он вырезал удивительно красивую по композиции гравюру «Обращение св. Павла», где был представлен тот момент, когда слепого апостола ведут в Дамаск; и слепота, и все остальное изображено здесь необыкновенно хорошо.

В этой, как и во всех остальных его гравюрах, замечается приятное разнообразие в лицах, в старинного покроя одеждах, шляпах, шапках и головных покрывалах, которые почти все были между собою различны. Поэтому знаменитые современные мастера в Италии широко пользовались его гравюрами и все заимствования из них оставляли в своих произведениях почти без всяких изменений. Об этом же говорит Вазари, упоминая «Обращение св. Павла», и ставит Луку во многих отношениях выше знаменитого Альбрехта Дюрера: «Произведения Луки достойны того, чтобы ему было отведено место среди тех, кто в совершенстве умеет владеть резцом. Композиция его гравюр чрезвычайно своеобразна, и все передается так выразительно, без сбивчивости и неловкости, что каждое действие и не могло бы иначе произойти в действительности.

Кроме того, его произведения выполнены с большим соблюдением правил искусства и большей точностью, чем произведения Альбрехта Дюрера. Сверх того, в рисунке его гравюр особенно обращает на себя внимание одно обстоятельство, а именно что все предметы, которые постепенно отступают вдаль и теряют свою определенность, исполнены более тонкими штрихами, для того чтобы они становились все более и более бледными, подобно тому как в природе далекие предметы чем они дальше от нас, тем более теряют свою ясность. Действительно, он гравировал эти предметы с такой внимательностью и так легко смягчал тени, что их нельзя было бы лучше воспроизвести и красками; созерцание этих гравюр раскрыло глаза многим художникам».