Книга о художниках

Многие осуждали его за невоздержание, и к числу их принадлежал также поэт Дирк Фолкертс Корнхерт, который послал ему письмо с помещенным в нем стихотворением, где он рассказывал, будто ему явился во сне в образе почтенного старца Альбрехт Дюрер и очень хвалил искусство Франса, но сильно порицал его образ жизни. В конце стихотворения он говорит Франсу: «Даже если это неправда, что я видел такой сон, все-таки правда то, что я смело сказал тебе». Теперь я расскажу, хотя и неохотно, о некоторых случаях его невоздержанности и желаю, чтобы те, которые занимаются нашим искусством, скорее осуждали их и удивлялись им, чем подражали и прославляли их, и чтобы юношество, какие бы ни чувствовало в себе силы, не искало в этом никакой для себя славы.

Правда, у нас, немцев, к неумеренному питью вина обыкновенно относятся снисходительно или, по крайней мере, не смотрят на это, как на постыдное и греховное злоупотребление, а в некоторых местах способность много пить даже прославляется. Но у других разумных народов эта бесполезная способность считается самым низким на свете пороком, которого как скотского, позорного и противного природе греха и как истинно гибельного источника всякой злонамеренности и порочности они не терпят, гнушаются и избегают.

Итак, благодаря своему искусству Франс стал богат и пользовался высоким уважением и почетом у знатнейших людей страны, как благородные кавалеры ордена Золотого руна[229] принц Оранский, графы Эгмонт, Горн и другие, с которыми он был в самой тесной дружбе и которые часто заходили к нему в дом выпить вина и попировать. Жена его, госпожа Клара Флорис, по временам, когда бывала не в духе, делалась очень груба и заносчива и обходилась с этими знатными особами крайне невежливо и никому из них не оказывала должного уважения. Ей было все равно — бранить ли графинь Эгмонт и Горн или своих слуг и служанок. Это часто столь же оскорбляло чувства Флориса, человека очень вежливого и доброго, сколь и угнетало его благородный дух. Говорят, что упрямый и злой нрав жены и был действительной причиной его беспорядочной жизни и погибели. Так, живя среди полного довольства, в большом и прекрасном собственном доме на площади Мейр, она только потому, что немного дымило в кухне, часто заявляла, что не желает окончить свою жизнь в такой закоптелой лачуге, и наконец добилась, что Франс купил на Госпитальных полях участок и выстроил там роскошный дом, архитектором которого был его брат Корнелис.

Постройка этого дома, или, лучше сказать, дворца, с воротами и столбами в античном стиле, вытесанными из серого аспидного камня, поглотила не только сумму, вырученную от продажи старого дома, но все наличные деньги, пять тысяч гульденов, хранившиеся Франсом на вкладе в ипотечном банке Шетса, и, кроме того, еще все, что ему удалось взять в долг. Но хуже всего было то, что он совершенно забросил свою собственную работу и целые дни сидел и бражничал с рабочими и десятниками. Таким образом, доходы его уменьшались, а долги увеличивались; расходы по уплате денег поденным рабочим росли, а работы вперед не двигались, и становилось совсем плохо.