Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.

Выработка постоянного закона об евреях в адвокатуре была на основании доклада министра юстиции Н. В. Муравьева пору­чена в 1894 г. Высочайше учрежденной комиссии для пересмот­ра законоположений по судебной части, так называемой, муравьевской комиссии. Эта комиссия состояла из сенаторов, судей, профессоров и представителей адвокатуры.

Весьма любопытно, что открывая общее собрание комиссии, Муравьев сказал, что вносимый им проект, при всех изменени­ях, которые он вносит в организацию адвокатуры, «вместе с тем остается верен тем основным началам и взглядам, которые усво­ены нашим законодательством со времени реформы 20 ноября 1864 г.».

Комиссия, наряду с другими законоположениями, внесенны­ми в нее Муравьевым, выработала также правила, ограничиваю­щие участие евреев в сословии присяжных поверенных 10-ю процентами в каждом округе и запрещающие евреям занимать должности председателя и товарища председателя в советах присяжных поверенных. Крещение и по проекту комиссии про­должало освобождать от ограничений.

Выработанные комиссией законоположения были пред­ставлены Государственному Совету лишь в 1904 г., когда по­литический климат менялся в либеральном направлении, и правила, выработанные комиссией, не были проведены в жизнь. Несмотря на это, весьма интересно ознакомиться с мо­тивами и соображениями, которыми руководилась комиссия, как проливающими свет на характер русского антисемитизма того времени.

Муравьевская комиссия, так же, как и манасеинский до­клад, ограничительные меры мотивировала переполнением сословия евреями. Комиссия считала, что «действительную опасность представляет не наличность в составе присяжных поверенных отдельных членов еврейского исповедания, отре­шившихся в значительной степени от противных христиан­ской нравственности воззрений, свойственных их племени, но лишь появление в среде присяжных поверенных евреев в та­ком количестве, при коем они могли бы приобрести преобла­дающее значение и оказывать тлетворное влияние на общий уровень нравственности и на характер деятельности сословия присяжных поверенных». Причина того, что евреи якобы ока­зывали вредное влияние на нравственность своих христиан­ских коллег заключалась, по мнению комиссии, в том, что в ряду причин, определяющих поведение человека, «важнейшее и решающее значение принадлежит побуждениям его личной воли, его совести, т. е. той области его внутренней жизни, ко­торая находит свое выражение в религии», между тем как нравственные начала нехристианских вероучений не всегда соответствуют требованиям, предъявляемым к деятельности правительственных и общественных учреждений христиан­ского государства.

Итак, комиссия обвинила еврейских присяжных поверенных в поведении, несовместимом с христианской моралью, чуждой евреям, как лицам, принадлежащим к нехристианскому вероис­поведанию. В чем именно заключалось такое предосудительное поведение, не было сказано ни в докладе Манасеина, ни в объяс­нительной записке муравьевской комиссии. Никаких примеров комиссия приводить не сочла нужным.

Если даже допустить, что некоторые адвокаты-евреи вели себя недостойно, то нет никаких оснований приписывать это тому, что они исповедовали иудейскую религию. Кто может от­рицать, что и адвокаты-христиане не всегда поступали соглас­но велениям своей религии. Казалось бы, каждому должно быть ясным, что поведение того или иного присяжного пове­ренного определяется не его религией, а свойствами личного характера, ничего общего с вероисповеданием его не имеющи­ми. По поводу «скверного влияния», оказываемого евреями на сословие, Петербургский совет присяжных поверенных в сво­их замечаниях на «Объяснительную записку» комиссии, пи­сал, что никто, знакомый с жизнью сословия, не станет утверж­дать, что петербургские адвокаты в каком-либо отношении ху­же московских, хотя в петербургском округе адвокаты-евреи составляют около 13,5% общего числа адвокатов, а в москов­ском округе — менее 5%.

Что же касается «переполнения» сословия евреями, то при­чиной его являлся тот факт, что после вступления на престол Александра III, с начала 80-х годов, государственная служба и научная карьера были для евреев закрыты. Естественно, что ев­рейская интеллигенция устремилась в свободные профессии, еще для них доступные. Одной из таковых и была адвокатура. Разумеется, это обстоятельство было комиссии хорошо извест­но, но она не сделала из него естественного вывода, что для уст­ранения переполнения евреями одной профессии следует от­крыть для них доступ в другие профессии, а решила ограничить их зачисление и в адвокатуру. «Найдя причину этого нежела­тельного явления (переполнения) не в евреях, а вне их воли и желания лежащей», — писал А. С. Гольденвейзер, — «результат ее все же ставится на счет евреям и служит оправданием к принятию новой ограничительной меры против них. И это делает минис­терство, носящее имя юстиции; но где же, где тут справедли­вость?».