Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века

Описываемое Маэстрипьери поведение макак резус вполне соответствует действительности и подтверждается данными других приматологов. Даже среди членов доминирующих семейств манипуляций и махинаций достаточно, чтобы посрамить род Борджиа. Вывод Маэстрипьери: политика, построенная на грубой силе, – это и отправная, и конечная точка на пути к власти – по-видимому, подтверждает «теорию лакировки» (veneer theory), согласно которой люди, хотя и кажутся часто готовыми заботиться о вас и сотрудничать, на самом деле руководствуются исключительно собственными интересами. Но эта теория не дает полного представления ни о макаках, ни о людях в различных обстоятельствах и условиях, так что не стоит на ее основании пытаться представить наше будущее.

«Если бы матери макак помогали своим старшим дочерям, – пишет Маэстрипьери, – власть дочерей в семье увеличивалась бы по мере того, как их число росло, и в конце концов дочери бы взбунтовались против своей матери. Вместо этого мать поддерживает самую младшую дочь, уменьшая таким образом власть старших дочерей при рождении каждого последующего детеныша женского пола и обеспечивая поддержку младшей дочери в случае бунта старших…»

Отношение к приматам (отряд млекопитающих, включающий лемуров и других, в том числе человекообразных, обезьян) существенно отличалось в разное время и в разных культурах. В индуизме культ бога-обезьяны Ханумана подразумевает, что большинство индусов считают макак священными животными. В Древней Японии японских макак чтили и иногда посвящали им храмы. В Китае особенно ценили гиббонов за их красивое пение. Но в Китае и Японии, да и во многих других частях света обезьяну принято считать символом человеческой глупости. Широко распространены на свитках изображения обезьян, пытающихся выловить из воды отражение луны. В Европе и средиземноморских странах отношение к обезьянам изменялось неоднократно, что отлично описывает Рэй Корбей, как «попеременное очеловечивание и бестиализацию и человека, и обезьяны». Древние египтяне как минимум одну обезьяну, павиана, считали достойной уважения и даже присвоили ей статус священного животного. Отношение римлян было более враждебным, а европейцам в Средние века и в начале современной истории обезьяны (причем тогда не различали мартышек и обезьян) казались отвратительными или даже дьявольскими созданиями (в средневековых бестиариях обезьяны часто описываются как воплощение дьявола), выражением необузданных сексуальных влечений (шекспировский Отелло в приступе ревности кричит о «блудливых обезьянах») или символами человеческой высокомерия и глупости (слова Изабеллы в пьесе Шекспира «Мера за меру»: «А гордый человек, / Минутной куцей властью облеченный, – / Не понимая хрупкости своей / Стеклянной, нутряной, неустранимой, – / Как злая обезьяна, куролесит / У господа, у неба на виду – / И плачут ангелы»{33}).

Отношение к обезьянам начало понемногу меняться в XVII в., когда европейцы узнали о существовании обезьян, которых теперь относят к человекообразным. Схожесть их анатомического строения с человеком, очевидная у шимпанзе (которых европейцы впервые увидели в XVII в.), орангутана (в XVIII в.) и гориллы (в XIX в.), оказала сильное влияние на взгляды естествоиспытателей. Может ли существование этих обезьян служить доказательством правдивости древних сказаний о диких людях? Могут ли они, как предположил шотландский оригинал лорд Монбоддо, быть нашими близкими родственниками? Такие вопросы заставили более терпимо и благосклонно относится к обезьянам по крайней мере философов и ученых. Монбоддо, например, даже утверждал, что человека и орангутана объединяет способность испытывать стыд. Но глубоко укоренившиеся настороженность и неприязнь европейцев было не так-то легко изжить. В течение 100 лет после открытия горилл в конце XIX в. их продолжали считать злобными монстрами, хотя такое описание и противоречит истинной природе этих мирных вегетарианцев.

То, что философы XVIII в. только подозревали, Чарльзу Дарвину и следующим поколениям биологов удалось убедительно продемонстрировать: обезьяны и люди произошли относительно недавно от общего предка. Частные записи Дарвина, сделанные в 1838 г., за 19 лет до публикации «Происхождения видов», суммируют его теорию и следствия из нее: «Происхождение человека теперь доказано… метафизика должна процветать… Тот, кто понимает павиана, делает больше для метафизики, чем Локк…» Как и многие записи, сделанные на скорую руку лично для себя, эти строки могут показаться несколько туманными. Они означают примерно вот что: «Теория естественного отбора доказала, что человек – часть царства животных. Поймите животное, которое является нашим ближайшим родственником (павиан в данном случае означает всех обезьян), и вы сделаете больше для понимания нашей сущности, чем великие философы, такие как Джон Локк».